В Европу, в глушь...Глава 2 Монументальная

Такие, как я, отправляются в путешествие налегке. Багаж состоит из школьных уроков, сюжетов Ютюба и пары статей о городе или стране, в которую куплен билет ― то есть знаний поверхностных. Тем интереснее вплетать бисер незнакомых имен и событий в канву, вышивая историческими хитросплетениями потрясающие картины связи времен и народов. Но материал для этого полотна предпочитаю увидеть своими глазами, пощупать своими руками и разобраться, зачем мне все это нужно. Иначе чужеродные имена и события просеиваются сквозь органы чтения и в памяти не остаются. 

Как ни стараюсь, не удается заранее нагулять аппетит ― он приходит при виде вкусной еды. Так было и в Будапеште: путеводитель мы не купили, гида не наняли, списка "что посмотреть" не составили, шли куда ноги несут, полагаясь на впечатления прошлой поездки, книжные знания, собранные из лоскутков всяческие воспоминания ― и находили что надо. Будапешт в долгу не остался, преподнес неожиданные открытия. За девять лет город похорошел, стряхнул самодельные магазинные вывески ― оделся по столичному этикету и…как будто бы перенес нас в Европу, еще населенную преимущественно европейцами.

Аноним

Венгры знают, когда их предки пришли и основали страну. Случилось это недавно, 1100 лет назад. В те времена Альфред Великий вернул себе Лондон, устраивал школы и учредил свод государственных правил ― Doom book,The laws of king Alfred the Great; братья Кирилл и Мефодий изобрели глаголицу; Карл Лысый с Людовиком Немецким делили Лотарингию; не толерантный, но все же Великий, Альфонсо III покончил с маврами в родной Астурии; на Юкатане майя таинственно и внезапно покинули города Паленке, Чичен-Ицу и Тулум; Вещий Олег взял Киев, объявил его матерью городов русских и за мзду обещал моим предкам славянам и обитавшим средь них другим племенам надежную крышу (зачеркнула) защиту от вероломных хазар, велев отныне дань уж туда не носить; и были основаны Великий Новгород, Муром, Ростов, Смоленск, Полоцк, Житомир и Ужгород. 

Древние венгры ― племя несговорчивое и воинственное ― в Русь Киевскую войти отказались, а отправились за Карпаты добывать себе место под солнцем. И осели на римских развалинах Паннонии, на которых стоит нынешний Будапешт. Не сказать, чтоб их там ждали, но столетиями пробивавшиеся из-за Урала сквозь хазар с печенегами венгры стали прекрасными лучниками и всадниками: стремительными, непредсказуемыми и безжалостными. 

Историю обретения венграми родины, или "Эпоху завоевания родины на Дунае" записал Аноним-хронист (летописец), настоящее имя которого точно не установлено, но бесспорно одно ― человеком он был хорошо образованным, и множество доказательств не дают усомниться в правдивости его сочинения,.. но манускрипт составлен спустя три столетия после описываемых событий, а значит ― досточтимый Анонимус был очевидцем не более, чем я свидетельницей основания Санкт-Петербурга. К счастью исследователей, в раннем средневековье архивные записи доставались не всякому пользователю интернета, а лишь продвинутым юзерам, владеющим мертвой латынью. 

Дамы заглядывают в пустые глазницы Анонима и трепещут от ужаса. Таланты хватаются за его золотое стило и ― в предвкушении успеха ― тоже трепещут, двоечники полируют перо, моля о везении на экзамене. Ну а мне не пришли в голову хоть сколько-нибудь оформленные желания, кроме одного и конкретного ― нырнуть поскорее в живительные воды Сечени, но оно не сбылось.

Вай-да-хуняд в Варош-лигет

Памятник Анониму установлен в замке Вайдахуняд, что в парке с названием Варошлигет. На этом непристойности для русского уха заканчиваются и начинаются сплошные приятности парка с окрестностями, в которых я поселюсь, когда состарюсь и привезу в Будапешт будущих правнуков. Эта часть города прекрасно подходит и немощным, и малышам. Там нет сложных подъемов, узких улиц, бездомных хиппи и шумных посетителей баров, зато остального в избытке. Парк создавался в XIX веке в пойме Дуная на месте охотничьих королевских угодий. Для отвода воды из болот прорыли каналы, создали пруды, посадили деревья ― прохладный оазис средь прожаренного летним солнцем города, ― но не он сделал место особым, а бутафорский замок из папье-маше. 

XIX век ― время скоробогатых: до золотых унитазов тогда не дошло, но душа потомков лавочников и мастеровых просила прекрасного. Потомки были людьми образованными, талантливыми или просто удачливыми: на волне промышленной революции создавали фабричные и торговые империи, а собственные причуды, не ограниченные рамками условностей и традиций, выражали в тяготении к ар-нуво, сецессион, либерти, тиффани, еловому стилю ― короче, к модерну (ярчайшим воплотителем капризов каталонских буржуа стал Антонио Гауди).

Итак, спустя тысячу лет, в 1896 году, венгры отмечали юбилей обретения родины. В парке выстроили "Исторический павильон" ― тот самый, из папье-маше на деревянных каркасах. Из всего обилия терминов и названий для рассказа я выбрала только один ― эклектика ― все остальные в голове не осели: павильон копировал элементы венгерских замков, крепостей, башен соборов и храмов. После праздненств его разобрали, но полюбившееся горожанам сооружение было отстроено заново, уже не понарошку, а в виде настоящего замка. 

И очень любопытное он производит впечатление: смотришь с одной стороны ― средневековая крепость, зайдешь в крепостные ворота ― и видишь позолоту барокко, 

тут же пышнотелые купола ренессанса уживаются со шпилями готики. А с постамента на сумасшедший дом (зачеркнула) замок из под монашеского капюшона взирает пустыми глазницами Анонимус. 

Среди неудобных названий в парке встречаются два, за которые тут же хватается русское ухо: Сечень и Гундель.

(Информация для гастрономического гуру Мea Me: фирменное блюдо ресторана Гундель блинчики по-гундельски. Фаршируются приправленными ромом орехами и изюмом с цедрой лимона, подаются под шоколадным соусом. Ням! )

О молодильных котлах Сечени я еще расскажу. Скупое упоминание других составляющих парка оставляет простор будущим первооткрывателям Варошлигет, а мы, минуя цирк, зоопарк, ботанический сад, карусельных лошадок под старинными сводами, выставку древних велосипедов, паровозов, автомобилей и аэропланов, а также пару-тройку музеев, припустили на площадь Героев. Смеркалось.  

Арпад

Во времена моего школярства познания древнерусской истории начинались Вещим Олегом, на нем и заканчивались. Современник Олега и Рюрика, водивший свой народ по Приднепровским степям, заключавший союзы с местными племенами и воевавший против вчерашних союзников, предводитель всех венгров Арпад со товарищи ― вождями семи разномастных племен ― вырвал из сердца Европы не худший кусок, за что и удостоился памятника. 

Венгры с гордостью говорят о себе: "Да, гунны ― мы, да…" Загадочный народ, оставивший миру имя Аттила, по свидетельству просвещенного раннесредневекового Запада племя невероятно воинственное, к приходу венгров доживал свой исторический век: гунны влились и естественным образом растворились в пришельцах. 

Площадь Героев

История ― девушка довольно сговорчивая: по-мне, так уж лучше б она не поддавалась отечественным правдолюбам, сводящим на нет свидетельства Повести временных лет. И у Анонима были, вероятно, противники, усомнившиеся в доблести Арпада, но венгры приняли сочинения как исторический документ ― и попытайтесь оспорить! 

Площадь Героев вобрала в себя историю Венгрии первых тысячи лет: досточтимые представители мадьярских и анжуйских династий, трансильванских князей, борцы за свободу, аллегорические фигуры Мир, Труд, Май (зачеркнула), Процветание, Мудрость, Слава, Война. Позже рядом с центральной колонной установили плиту в память павшим в двух мировых войнах венгерским солдатам ― без указания, за чьи интересы они воевали. Общество примирилось, но установленный на другой площади, на площади Свободы, памятник Жертвам фашизма, ― над ангелом-Венгрией реет черный немецкий Орел ― так и не приняло: венгры помнят не только героев. Помнят они и местных нацистов ― палачей шестисот тысяч венгерских евреев, и армию, ушедшую завоевывать, но легшую под Сталинградом. Подобная неподатливость чарам девы Истории вызывает во мне уважение.

Иштван I Великий

Мой Мас не пожелал сохранить снимка почитаемого венграми основателя королевского дома и крестителя всех мадьяр Иштвана I Великого и Святого, но мыльница Кэнон распорядилась иначе. Добавлю к разборкам девайсов мистическую составляющую истории ― и получится: от первого венгерского коронованного правителя до последнего из династии Арпадов прошло 300 лет; последний, не оставивший сына, король скончался в день трехсотлетнего юбилея династии. Пикантной добавкой к историческому сюжету является Секешфехервар, где была основана королевская резиденция, ― название города во мне вызывает гамму эмоций: от неоправданного веселья до жеманно потупленного взора. 

В величии Иштвана сомневаться не стоит ― редкий случай завершения дела отца, разбиравшегося с богатым "наследством": за семьдесят лет (магическая цифра в истории) с обретения родины знать распалась на кланы, союзники многократно обмануты, набеги на Византию оканчивались провалом; окрепшие соседи ― славяне и немцы ― перестали уплачивать венграм дань "за ненападение". Немцы с "крышей" разбирались по-свойски: отрезали пленным уши с носами и отпускали для устрашения соплеменников. В общем, не освоивших международную дипломатию венгров ― вчерашних кочевников ― охватил ужас ужасный. Оставалось принять христианство и расположить к себе папу Римского, что Иштван и сделал, с тех пор почитается равно католиками и православными. Папа в долгу не остался ― провозгласил вновь окрещенного первым венгерским королем. 

Как всякий Великий, Иштван нещадно боролся с претендентами на престол, чем ближе было родство, тем изощреннее методы отдаления. Ослепленный кузен короля не привлек бы моего внимания, если б не Ярославна ―сестра известной Анны Французской и малоизвестной Елизаветы Норвежской. Венгерская Ярославна, проведя много лет в изгнании с мужем своим (наследником искалеченного Иштваном кузена) вернулась в страну королевой; при малолетнем сыне правила Венгрией, пользовалась покровительством баварцев и в благодарность преподнесла им меч Аттилы ― реликвию венгров…

Здесь, под монументом Иштвану I Великому и Святому, в беглом обзоре первой королевской династии Арпадов можно было бы поставить точку, если бы не наша поездка в столицу Словакии Братиславу, где вновь из мутных вод истории выныривает сын Ярославны король Шаламон, счастливое детство которого было оплачено священным мечом Аттилы (для справки: легендарный вождь гуннов, "Бич Божий", Аттила опустошал Европу от Северной Италии до Рейна и Волги за шестьсот лет до восшествия Шаламона на венгерский престол).

Спасибо непритязательному Кэнону, сохранил фотокарточку и обратил к неведомой мне истории.

К Будайской крепости ― резиденции венгерских королей― можно забраться, вскарабкаться или просто приехать, способ покорения зависит от уровня самооценки. Мой отправил меня на метро, не люблю создавать себе трудности, не получая от того удовольствия. 

Если посещение церквей и музеев не главное, то на Будайский холм лучше подняться рано утром или к вечеру. По закону гор (зачеркнула) подлости (зачеркнула) фотографического жанра нужный свет дается нам там, где нас нет, но завораживающая панорама окрест извиняет все придуманные отговорки. 

Буда нашпигована историей истинной (Королевский дворец, дворец Шандора, Чумной столб, церкви Св.Матьяша и Марии Магдалены) и бутафорной (Рыбацкий бастион, Лабиринт), и стоит того, чтоб обойти ее квартал за кварталом. Но самые древние древности надо искать не здесь.

До первой поездки в Будапешт память подсовывала мне лечо в стеклянных банках из советского прошлого, "Икарус" и Белу Куна. Про Венгерский парламент она упорно молчала, а между тем он ужасный красавчик. Не скажу, что в моем вкусе ― слишком уж расфуфырен, не хватает ему дендизма Вестминстерского дворца, ― но таков был социальный заказ к тысячелетию "Обретения венграми родины".

Спустя столетие, в 2000 году, в Парламент переехала "Корона Иштвана Святого", и в первые двадцать минут каждого часа у "Святой венгерской короны" выстраивается караул в исторической униформе.

Символом венгерской государственности корона стала (и является до сих пор) в те времена, когда малолетние короли, желавшие порулить их многочисленные родственники, самозванцы и страсть неокрепшего самодержавия к ссорам с соседями привели к ослаблению и угасанию Арпадов, но посадили на венгерский престол сначала Анжу, потом люксембуржцев и наконец династию Габсбургов. И мудрые венгры решили, что власть в государстве должна принадлежать не королю, а Короне. А народ и король ― короне служить. 

Дьюла Андраши 

Досье: истинный граф; активный борец за венгерскую независимость; в революцию 1848 ― 1849 гг сражался против имперских войск Франца Иосифа, заочно приговорен к смертной казни; эмигрировал в Париж после подавления революции; в 1857 г присягнул на верность Францу Иосифу, с супругой Франца Иосифа ― императрицей Сисси ― вошел в нежные дружеские отношения; в 1869 г лично сопровождал Франца Иосифа в Египет на открытие Суэцкого канала; в 1871 г получил пост министра иностранных дел Императорского двора; в 1878 г добился согласия на оккупацию австро-венгерскими войсками автономных Боснии и Герцеговины..

Круг замкнулся.

Я испытываю сложное чувство к борцам, ибо и сами они непростые.

Парадный проспект Андраши связал историю. На одном его конце площадь героев "Эпохи завоевания родины на Дунае" с родоначальником венгерских королей Арпадом, на другом — площадь под именем отца-основателя двуединой монархии Австро-Венгрии Ференца Деака (специально для Ярика Грунина: не путать с футболистом Ференцем Деаком).

Но довольно о королях.  

Выбирая, где провести оставшийся день в Будапеште, я отправилась бы к Парламенту, а там и решила: идти с экскурсией вовнутрь или просто гулять по окрестностям. Даже краткий перечень "must see" парламентской округи оказался бы слишком длинен для моего рассказа "на один перекур", упомяну лишь остров Маргит как награду усердному пешеходу: парадиз под зелеными сводами, японский садик с журчащими ручьями и золотыми рыбками в прудах, открытыми купальнями-термами, тарантасами, осликами, руинами и музыкальным фонтаном. 

Многое осталось буквально за кадром, на многом я сама решила не останавливаться ― не путеводитель же составляю. Но двум монументам с набережной у Парламента должно было найтись место в рассказе. Вначале я связала их между собой, уж очень логична печаль над скорбным памятником уничтоженным нацистами 600 000 венгерским евреям.

(фото мемориала "Shoes" в моем предыдущем рассказе http://album.turizm.ru/story/633324-v_evropu_v_glush_glava_pro_budapesht/)

Потом оказалось, что связь эта умозрительна и к действительности отношения не имеет. Потому что поэт Аттила Йожеф жил и умер еще до Второй мировой. Аттилу Йожефа венгры называют национальным поэтом, классиком XX века. И любовь свою выразили весьма необычным протестом, когда власти памятник решили переместить с его нынешнего места на набережной у Парламента. 32 часа кряду ― по числу прожитых Аттилой Йожефом лет ― люди, собравшиеся на митинг, читали его стихи. И победили. 

Современник Маяковского и Есенина Аттила Йожеф, как и они, не примирился с собой, ушел из жизни по собственной воле. Когда-то считалось, что душа самоубийцы бродит по свету, потому и хоронили у перекрестка дорог, чтоб вечно нащупывал неугаданный путь. 60 пар бронзовой обуви нашли свое место на набережной без парапета, почти у подножия памятника поэту. Вот и выходит, что связь все-таки существует ― до скончания века ему скорбеть над расстрелянными женщинами и детьми, которые вовсе умирать не хотели.

С Аттилой разобрались. Кстати, именем варварского вождя называют мальчиков в Венгрии и сегодня. Факт смешения гуннов с древними венграми сомнений не вызывает, а вот с финнами вышла незадача: из семьи финно-угорских народов самыми близкими родственниками венгров оказались ханты и манси. Часть поборников нью-величия нации соглашаются только на финнов, другая настаивает на предках-шумерах. И лишь на кровные связи с нами нет претендентов, что и понятно, до горячей взаимной любви венгров с русскими за тысячу лет дело так и не докатилось: сначала Арпад с Вещим Олегом делили сферы влияния, что не мешало им сотрудничать на невольничьем рынке (на это указывают заимствования из славянского "раб" и "слуга"); позже австрийский император Франц Иосиф обратился за помощью к коллеге Николаю I в подавлении Венгерской революции 1847 - 1848 гг; к Первой мировой войне австрийско-венгерский брак окреп, и мы опять оказались по разные линии фронта. Добавить сюда катаклизмы Новейшей истории и окажется, что хуже уж некуда…

Но людям свойственно жить настоящим, при личном контакте история и игры политиков оказываются в самом дальнем, неприметном, углу. 

Венгры удивительно отзывчивы и внимательны к туристическим затруднениям: нас водили по платформам пересадочной станции в поисках последней, ночной, электрички; пол-автобуса включалось в дискуссию, как нам лучше добраться до нужного места, и общим автобусным собранием делегировали провожатого; случайные сокупальщики выясняли у служащих бани, как совладать нам с дверью оплаченной кабинки для переодевания. Да мало ли что еще… Между собой мы с мужем говорили на русском ― и кто-то его вспоминал, но и не зная ни русского, ни английского, пытались понять и помочь. Для себя я давно уяснила, что в странах с "нетрадиционными языками" название места, куда стремишься попасть, стоит записывать на бумажке ― экран телефона отсвечивает на солнце, шрифт карт для людей пожилых нечитаем, произнести чужие топонимы лучше и не пытаться, а крупные печатные буквы всегда вызывают желание помочь несчастному путешественнику (конечно, если не просите жалобно "на билет").  

Мементо Парк

Оставалось время. Но сил уже не было. Как-то сразу и вдруг они иссякли, когда я, склоняясь над каждым бронзовым башмачком, брала в кадр самые беззащитные, самые детские. 

Мы не хотели того Будапешта, где нацисты из "Скрещённых стрел" выявляли и расстреливали людей по национальному признаку, а после, в 1956, помилованные офицеры хортисткой армии (воевала на стороне фашистской Германии) вели под лозунгами свободы венгерских студентов на баррикады и зверски расправлялись с детьми и женами своих идейных противников. Где сталинского пошиба венгерские коммунисты душили инакомыслие в тюрьмах. Где советскими танками подавляли восстание, выравнивая равновесие установленного Черчиллем - Сталиным - Рузвельтом нового миропорядка. "Дом террора" мы обошли за версту стороной. 

И все же нелегкая понесла нас к мемориалу социалистической Венгрии (1949-1989 гг), где с должными почестями захоронено светлое будущее.

Было. Прошло. Не вернуть ― и не надо. Комментировать мне здесь нечего. Изваяния как памятники эпохе нашли себе не худшее место и прекрасного исполнителя идеи.   

Две говорившие по-английски девчушки долго, сосредоточенно читали путеводитель, сверяя с ним табличку с именем Ленин и памятник Ленину ― боялись ошибиться, бедняжки, а может, это имя попалось впервые...

Потряс техникой исполнения монумент Венгерской советской республике 1918, просуществовавшей 133 дня. Снимала в деталях ― в целом он не укладывается ни в кадре, ни в голове.

А вот такими увидел скульптор бойцов интернациональных бригад в Испании (1936-1939 гг)

"Мне бы хотелось, чтобы этот парк занимал промежуточное положение: не парк во славу коммунизма, но и не саркастический парк, вызывающий у посетителей раздражение, а место, где каждый может чувствовать что угодно…Можно проникнуться ностальгией, посмеяться или подумать о личной трагедии, связанной с этим периодом" (архитектор Акош Элеэд, проектировщик парка).

Будапешт, разобравшись с героями прошлого, заселил свои скверы, парки, набережные, дворики и укромные уголки неожиданными жильцами. Поиск их мог бы стать занятием куда увлекательнее погони за покемонами (записала: "привезти внуков в Будапешт разыскивать Маленькую принцессу на заборе, Пузатого жандарма, Детектива Коломбо с собакой, Королеву Буду и Короля Пешта, разлученных Дунаем, Мальчишек с улицы Пала…) 

И похоже, скульпторы находят источники финансирования творчества: в руках этого разносчика газет начала XX века свеженький номер Blikk, родившейся в 90-х ― неплохая реклама… 

Кому пришла в голову мысль поставить посреди тротуара роллера на каменный самокат, сказать не могу, но забавно.

Пора мне выбираться из Монументальных дебрей. Хотела с помощью памятников внести некую ясность в краткое изложение тысячелетней венгерской истории, чтоб плавно перейти к Австро-Венгрии, но… как говаривал Мюллер Татьяны Лиозновой: "ясность ― это одна из форм полного тумана".

(Lady L Alexу) Донесение: прошу обратить Ваше внимание на эту любопытную выставку "Братская война в Европе 1914-1918гг" http://ujvilagszuletett1.elsovilaghaboru.com/?language=eng Возможно, она дополнит Ваши глубокие познания Похождений бравого солдата Швейка с неожиданной стороны.

А мы поехали в Вену ― Австро-Венгрия, как-никак...