Фрайбург и окрестные села

      Утренняя пробежка по ночному городскому парку. Завтрак. Расчет с портье. Мои объяснения по поводу того, что с моей карточки уже снято 100 евро за проживание, в расчет не принимались. Портье продолжал улыбаться и интересовался способом оплаты "наличностью или карточкой?". Я решил заплатить карточкой и написать жалобу в адрес отеля и букинга о "двойной оплате". Хорошо, что я знал об этой системе и у меня были запасные варианты карточек (снятые средства возвратились на карточку спустя месяц).    С двумя пересадками, короткими остановками, за три часа мы добрались до столицы Шварцвальда - двухсоттысячного города Фрайбург. Как говорят местные жители: "Это самый большой из маленьких городов Германии".

Время в поездах Германии бежит быстро и незаметно. Они комфортны, бесшумны, всегда есть свободные места (билеты с открытой датой на 3 месяца, неименные, без указания места и вагона), остановки на станциях не более одной минуты, есть объявления о приближении к остановке (аудио, видео), нет проводников. В некоторых поездах (ICE) есть электронные табло скорости (до 300 км/час), температуры воздуха и другой информации, а в спинках кресел размещены встроенные телевизионные приемники. Они оборудованы вагоном-рестораном - bord bistro. Билеты на эти поезда стоят на 25% дороже. Но есть система скидок и дисконтных карт на покупку билетов (25%, 50%). Ночных поездов в Германии мало, а в ряде других стран и вовсе нет.    В поездах международных маршрутов, как правило, не проверяют билеты, но в случае проверки можно лишиться шенгенской визы, что сопровождается крупным денежным штрафом (40 евро + стоимость билета).    Как правило, немцы ведут себя относительно спокойно и дружелюбно во время путешествий. Лишь на одном из перегонов мы столкнулись с шумной компанией, разодетой в овечьи шкуры, устрашающими масками, черного цвета чешуйчатых костюмах, обвешанных бубенцами, поющими гимны и распивающими пиво (кроме стариков и детей). Но они аккомпанировали нашему путешествию лишь семь минут, до ближайшей остановки. Выйдя из поезда, построившись колонной, они ушли к месту своего сегодняшнего маскарада.

   Мы же по приезду в город, сориентировавшись по карте на вокзале и моим распечаткам из интернета, определили маршрут движения к гостинице. Это самый удаленный отель из забронированных мною. Он расположен в 17 километрах от железнодорожного вокзала. Самым удобным видом транспорта к нему была электричка, которая, как следовало из расписания, курсирует каждые 15-20 минут. Это оказался комфортабельный и бесшумный дизель-поезд, состоящий из одного-двух уютных вагонов, разгоняющийся до скорости 150 километров в час. Время в пути - 9 минут.    - Наша остановка Hugstetten. Далее полтора километра до поселка Hochdorf, где расположен наш Gastahause Sonne, - комментировал я наши планы для Нади.    - Да, это похоже на деревеньку, - сказала Надя по выходу из поезда, - даже навозом пахнет.    - Это и есть деревня, включенная в городской агломерат.    Мы шли по чистому тротуару, фотографировали гордых павлинов, распушивших яркие хвосты на фоне стогов прошлогоднего сена и неспешно вышагивающих по дворику придорожного отеля. В воздухе пахло весной, что подтверждалось весело журчащими ручьями, зеленеющей травой, набухшими ивовыми почками. Кое-где уже показались желто-синие фиалки.    - Тебе не кажется, что это напоминает Крым?    - Да, только тем, что зимой там тоже цветут фиалки и зеленеет трава, - сказала Надя.    Действительно. Все остальное было слишком ухожено. Кажется, что попал в сказочный городок, из которого убежали все жители. Улицы были пусты и чисты, лишь иногда неспешно курсировали автомобили. Изгороди домов были импровизированы и состояли из зеленых насаждений высотой до 50 см. Мы заметили любовь местных жителей к всевозможным глиняным статуэткам (птицам, кошкам, собакам, гномам), которые были искусно расставлены между подстриженными кустарниками. Так пройдя два километра от станции, заметив по пути супермаркет Penny и деревенскую ратушу, мы оказались у нашего отеля. Он представлял собой трехэтажный дом, на подворье которого была парковка и курятник. О назначении последнего я догадался по исходящим из него звукам. Но ресепшен был закрыт, на дверях висела записка, на немецком языке. Мы исследовали все три этажа, но признаков жизни в нем не обнаружили. Точнее звуков. Тихо, чисто, уютно, экономные лампочки, зажигающиеся на минуту и 55 секунд при нажатии выключателя. Перевели с помощью программы PROMT записку. Следовало следующее: "Недолго отсутствую. Извините. Буду в 13:30". Наше двадцатиминутное ожидание, разбавленное изучением достопримечательностей отеля, чаепитием, ознаменовалось прибытием хозяйки отеля, ее детей и супруга. Семья ездила за покупками в супермаркет.   

Хозяйкой оказалась женщина средних лет, скромно одетая, без следов макияжа, плохо понимающая английскую речь. Не спросив фамилии, аусвайса, длительности нашего пребывания, нам выдали ключ от одиннадцатого номера с инструктажем "завтрак с шести до десяти".    Номер был небольшой, но чистый и уютный. Заметен был недавний ремонт. Мебель отличалась пятидесятилетней давностью. Сельский супермаркет по воскресеньям не работал. Переодевшись и сменив наш дорожный гардероб, мы уехали на дизеле в центр Фрайбурга.    Полтора года назад знакомство с Германией началось именно с этого города. Тогда я посетил этот город по приглашению родственников больного, которого вместе с питерскими коллегами мы длительно лечили от наркотических пристрастий. Здесь во Фрайбурге, в университетской клинике психиатрии он впервые начинал лечение от психотического расстройства, возникшего на фоне злоупотребления амфетаминами. Сейчас наш больной лечится в закрытом поселении Карелии.    Целью нашего двухдневного визита было посещение этой клиники и прогулка по городу. Город знаменит своим университетом, в стенах которого обучаются 50 тыс. студентов, что накладывает соответствующий колорит на него. Множество закусочных, кафе, велосипедов и прочих атрибутов молодежной жизни.    Из особенностей я обнаружил следующее. Здесь гораздо спокойнее чем в Штутгарте. Нет какого-то напряжения, которое прослеживалось там. Красивые дома XV-XVI веков соседствуют с супермаркетами, ратушами и офисными зданиями. Улицы заполнены стандартным набором европейских брендовых магазинов. Цены мало отличаются. Что на вокзале, что в центре, что на окраине - разницы не заметно. В выходной день все магазины были закрыты. Лишь на вокзале мы обнаружили открытыми продуктовый и хозяйственный магазинчики.    Мне понравились точки экологического контроля, расставленные в центре города. Они сигнализировали об уровне азота, серы, нитритов и еще ряде других показателей атмосферного воздуха. Везде горели зеленые флажки, что соответствовало нормальным значениям. Как правило, с точками экологического контроля соседствовали футуристического вида кабинки под названием "i-blue spot", вокруг которых были зоны бесплатного доступа к WiFi. Кроме того эти устройства показывали любую туристическую информацию о городе на своих мониторах. Через прилагаемую трубку можно совершить телефонный звонок в любую точку Германии продолжительностью до одной минуты (повесив трубку, звонок можно повторить). Также в течение 10 минут через активный экран и таучскрол можно выйти в интернет, а через вэб-камеру воспользоваться скайпом. Я заметил, что они оборудованы и GPS-навигатором, но с этой функцией я не разобрался. Таких точек в центре города я насчитал 17. Популярностью они у горожан не пользуются, как мне показалось.    Прогулку по городу мы закончили ужином в "политического" вида ресторанчике. Блюда готовились долго, возможно не на СВЧ. Когда мы увидели их объемы, то пожалели, что не заказали одно на двоих. И как эта нация борется с ожирением? Хотя они умеют бороться. В любое время суток на улице можно встретить бегунов и велосипедистов.           

День четвертый.       Это подтвердилось нашей утренней пробежкой по сельским полям. Я ожидал увидеть проснувшиеся и раскисшие от сошедшего недавно снега проселочные дороги, но везде были асфальтированные тропинки с указателями для велосипедистов, любителей бега, Nordic walk и любителей собак. Каждый следовал в своем направлении, не мешая друг другу и следуя рациональным законам логики. Вот пожилой мужчина купил в сельском магазинчике горшок с яркими герберами и несет их к завтраку для своей фрау. Вот две пожилые немки гордо отмахивают палками для нордической ходьбы, беседуя друг с другом на ходу. Вот любители верховой езды вышли на утреннюю физическую зарядку для своих породистых лошадок.    На близлежащих полях, копошась в земле, работали одетые в яркие костюмы фермеры, готовясь к севу. Все выглядело заботливо ухоженным. После пробежки у меня создалось впечатление, что они любят свою землю, свою Родину, своё государство. Ведь оно заботится о них, защищает их права, их собственность, их доходы и гарантирует будущее. А у нас? Люди пытаются спасти чудом заработанные средства, вкладывая их, кто в машины, кто в недвижимость, пока не грянет очередной кризис, дефолт, реформа. И так все последние 20 лет. Как можно любить такую державу, таких правителей, которые живут сегодняшним днем, которые обманывают уже тем, что их образ жизни не соответствует декларируемым средствам и зарплатам. Как эти люди, которые должны нести показательность в народные массы, совершают с телевидения подарки по 5000 евро, надевают часы по 75000 евро, ежедневно перед телекамерами меняют дорогие костюмы и рубашки. Это не вопрос, это констатация.    Революция и грабеж созданного за 70 лет, развал достаточно успешной экономики, достаточно успешной и крепкой страны под лозунгами демократии, приватизации, деноминации, дефолта, инфляции, реформаций.... Что дальше? Моральная деградация, спекуляция ресурсами...   

Отвлекся. Но что поделаешь? Немецкая деревня оказывает воздействие. Особенно сейчас, когда стоишь над пропастью очередного реформирования. Когда здравый смысл перечеркивается чьим-то корявым росчерком, когда, казалось, добился стабильности, хочешь достойно служить и лечить, а тебе говорят: "Пошел ...". И какой из человека после этого патриот? И какие патриоты вырастают из детей? Обидно!    Пробежка перешла в завтрак и прогулку по городу. Хорошенький, ухоженный двухсоттысячный немецкий городишко, в котором есть все, что должно быть в современном городе, начиная от множества супермаркетов и аэропорта, заканчивая цирком, театром и прочими атрибутами. Но я видел множество подобных городов в России. Увы, они значительно отличаются от Москвы и Санкт-Петербурга, и не только количеством культурных мест. Они отличаются провинциальностью, запущенностью и ощущением захолустья. Мы же просто ходили по улицам и любовались расписными домишками, сошедшими из какой-то готической сказки, наблюдали за студентами, попивающими кофе и просматривающие свои лэп-топы у бесплатных хот-спотов. Мы совершали такие необходимые покупки, которые по причине наших запросов нельзя было совершить в столице, так как в России кризис и подобные товары перестали интересовать наших бизнесменов и соотечественников...    На вторую половину дня была запланирована поездка в клинику Фрайбурга, где нашим гидом должен был выступить доктор Евгений Перлов. Предварительно договорившись с ним о встрече, мы не спеша выдвинулись на поиски клиники. На наше понимание немецкого языка вывело нас в ошибочную сторону. Расспросы местных жителей не улучшили наше положение. Спортивного вида пожилая дама рекомендовала выйти на автобан и воспользоваться двумя видами транспорта.

Так как времени до начала встречи оставалось в обрез, то мы остановили свой выбор на одиноко стоящем такси компании Mercedes. Пожилой водитель, услышав адрес и название клиники, любезно согласился нам помочь.    - Сколько по времени ехать? - осведомился я у него.    - Минут шесть-семь.    - А в километраже?    - Восемь-десять километров.    Не ожидал, что моя географическая память заведет нас так далеко от необходимого места. Я наблюдал за электронным счетчиком перед лицом пассажира на переднем сиденье, которое не спеша отщелкивало центы и евро. За посадку 3.10 €, и потом по 1.40€ за каждый километр. Заплатив по калькулятору 12.20 €, и получив причитающуюся сдачу - всё до цента, мы ушли в приемное отделение клиники.    Оно представляло собой воздушное здание, стены которого были выполнены преимущественно из стекла и вкраплений бетона. Вот уж не отечественный подход. Улыбчивые медсестры приемного отделения, оторвавшись от компьютеров, поинтересовались у нас, чем они могут помочь.

   - Нам бы хотелось увидеть доктора Евгения Перлова, - спросил я у аккуратно одетой женщины лет 40.   

- Доктор Перлов! Сейчас я его вызову по телефону. Вы пока можете его подождать в комнате посетителей.    Комната посетителей представляла собой такой же прозрачный аквариум. Родственники вместе с пациентами ожидали своей очереди. Периодически подходили свободно одетые врачи, которые отличались большими связками ключей (без привычных для нас белых халатов) и исчезали вместе с больными в консультационных кабинетах.    - Нет, спасибо, мы здесь подождем.    - Доктор Перлов только что вышел из своего кабинета и направляется к вам.    - Спасибо большое.    Спустя минуту появился улыбающийся Евгений. Аккуратно одетый в джинсы, белую рубашку и фиолетовый пуловер, элегантные очки, легкая небритость на лице, короткая прическа, маленькая сережка в правом ухе поблескивала небольшим бриллиантом.    - Извините, пациенты задержали.    - Ничего страшного, нам это знакомо, извините, что отрываем вас от работы.    - У вас какие планы?    - Хотелось бы небольшую экскурсию по клинике, для Нади, да и мне освежить в памяти некоторые сведения.    - ОК! Пойдемте ко мне в кабинет. Я в течение года работаю на остром отделении. Приходится носить халат. В других отделениях врачи работают без халатов.    - Мы уже заметили.    - А чем обусловлена такая частая ротация? Вы ведь два года назад работали в отделении body line diseases (из его долгих объяснений я понял, что это расстройства, сопровождающиеся нанесением самоповреждений, вызванные инцестами).    - Руководство считает, что это необходимо для закрепления навыков, пока врач не станет заведующим отделения или не сможет самостоятельно заниматься врачебной практикой. У нас принят пятилетний курс обучения по специальности: четыре года психиатрии и один год неврологии. Все это время мы ведем больных. У неврологов соответственно наоборот: четыре года неврологии и год психиатрии. В Германии также отсутствует разделение врачей на психиатров, наркологов и психотерапевтом. Обычно я сам занимаюсь психотерапией со своими больными. Клиника пропагандирует бихевиоральный стиль психотерапии.    - А гипнозом у вас кто-нибудь занимается?    - Нет, насколько мне известно, и в Германии суггестивные техники мало представлены.   

- Вот мой кабинет, - показывает Евгений, заходя в просторную, по рабочему неряшливую комнату, площадью 20-25 м 2. Я его разделяю вместе с психологом.    Привычный офисный стиль. Два персональных компьютера, неровные стопки бумаг, с десяток специальных книг.    Кабинет оказался проходным. Из него мы попадаем в просторную сестринскую комнату. Одна из сестер находится за пультом наблюдения, перед ней видеомониторы и множество разноцветных кнопок. Вторая сестра заполняет какие-то формы за компьютером. Нас приветствуют привычными немецкими улыбками и "gutten tag". Сестринская совмещена с кухней, комнатой для приема пищи, где имеются полноценная керамическая плита, холодильник, кофемашина и прочие принадлежности, необходимые в хозяйстве.    - А это, для кого овощи? - указываю я на корзину, доверху наполненную капустой, морковкой, картошкой и свеклой с луком.    - Это для больных...для отработки социальных навыков самообслуживания. Здесь есть также крупы, пряности, молоко, и все остальное, что необходимо для приготовления пищи.    Далее мы проходим в процедурную, где продолжается знакомство с отделением.    - Большую часть процедур у нас делает врач. Внутримышечные, внутривенные инъекции совершает только врач. Медсестра лишь приносит капельницу. Перевязки - тоже врачебная процедура.    Доктор Перлов получил базовое медицинское образование в Санкт-Петербурге и поэтому знает, чем нас удивить. Он демонстрирует медицинские предметы, историю болезни и делает акценты на отличиях немецкой и российской психиатрии. Хотя лет 200 назад считали, что отечественная психиатрия произошла из немецкой.    - Вот история болезни, - показывает наш экскурсовод планшетную папку, в которой вставлены множество листов, отмеченных различным цветом и шрифтом, - к сожалению, мы пока единственная из университетских клиник, которые не перешли на электронную версию. Но работа над этим идёт. В течение этого года планируется переход. Удобно и просто!    - В нашем госпитале тоже работа над этим идет, но думаю, что потребуются годы для реализации этой программы... Вы можете показать, как выглядит бланк добровольного согласия пациента на госпитализацию? - решил уточнить я, листая пластиковый планшет истории болезни.    - У нас все пациенты госпитализируются добровольно. Конечно, бывают случаи недобровольной госпитализации, но это чаще встречается в крупных федеральных больницах. В таких случаях в течение 72-х часов врач подготавливает документы для суда, но, как правило, судьи доверяют врачам и редко устраивают выездные заседания (закон о психиатрической помощи в России подразумевает нечто подобное, так же, как и практика отношений с судебными органами).    Далее нам показывают разделы истории болезни. Они, в целом, похожи с российскими аналогами, за исключением сестринских дневников, которые показались более подробными нежели врачебные. Оно ведь и верно, так как с больным больше времени проводит медицинская сестра. Обращает внимание более структурированный первичный осмотр пациента, который выносится для удобства дежурного врача на вторую страницу истории болезни.   

- А выписной эпикриз как выглядит?    - У нас это называется выписным письмом. Я его не пишу. Диктую на микрофон, потом секретарь его составляет. Бланки из истории болезни вынимаются, сшиваются и отправляются в архив на хранение.    Далее мы проходим в просторный коридор, где продолжается наша экскурсия.    - Наше отделение - единственное из восьми отделений клиники, которое является закрытым и выход из него, если иного не предписано врачом, разрешается, но лишь в сопровождении. Также оно единственное, где разрешено курить.    Нам показывают уютную курительную комнату с видом в зеленый сад, где в мягком кресле, с пледом в ногах покачивается пожилая темнокожая женщина. Здесь же выход в прогулочный дворик.    - Больным разрешается выходить в него с 6:00 до 22:00 ежедневно. Забор там условный. Любой, даже слабо подготовленный физически человек может его преодолеть. Но это будет считаться ошибкой врача. На моей памяти таких случаев не было.    - Скажите, а как вы справляетесь с агрессивными больными? Ведь у вас же острое отделение? В каких палатах они размещаются?   

- Как справляемся...? Есть широкий арсенал медикаментов, которые позволяют предупреждать их развитие и возникновение. Как правило, врачи не допускают таких ошибок, чтобы у больных возникали подобные состояния. В федеральных больницах есть палаты с мягкими стенами, у нас все палаты обычные. Рассчитаны они на два человека. Вы можете пройти в одну из них. Сейчас я посмотрю, нет ли там кого-нибудь.    Постучавшись, мы заходим в просторную палату, из которой, по-видимому, недавно вышли пациенты. Ничего необычного, за исключением просторной комнаты, чистоты, хорошего ремонта, уюта. Умывальник, зеркало, встроенные шкафы, широкие двери (непрозрачные), обычные стеклопакеты из деревянных рам, ноутбук, заряжающиеся мобильный телефон и КПК, пара веселых картин на стенах, кнопки вызовы медсестер, цветущая пуансетия (этот ярко-красный цветок, по-видимому, является символом немецкого народа, так как встречается практически повсеместно). На полу нейтральных расцветок ковролин, на окнах гардины.    - У нас считается, что двери в остром отделении должны отсутствовать или иметь окна для осмотра.    - А как же личная неприкосновенность? А если человеку переодеться необходимо? К тому же отделение смешанного типа!    - Смешанного?    - Ну конечно, мужчины и женщины. Это и на процесс лечения действует положительно, и на социальную адаптацию. В Германии все отделения смешанного типа.    Далее мы проходим на кухню, где мужчины чистят картошку, женщины шинкуют капусту (в руках острорежущие ножи). Идет процесс приготовления совместного ужина. Кто-то пьет кофе, приготовленное декофеинизирующей кофемашиной, кто-то занят яичницей с ветчиной. Внешних стигматизирующих признаков я не заметил. По-домашнему одеты, кто-то забыл снять уличные сапоги. Улыбками приветствуют наше появление. Доктор объясняет это всё той же социализацией - восстановление навыков самообслуживания.    - Это привычная программа для наших клиник.    - В России тоже есть нечто подобное. В одной из подмосковных клиник пациенты тоже принимают участие в приготовлении пищи... Скажите, а как с питанием больных обстоит?    - Обычно пациенты накануне сами себе заказывают те или иные блюда, которые может приготовить наша кухня.    - Скажите, а какую-то специальную одежду больным предписано носить?    - Нет, как правило все поступают со своими вещами. Если их нет, то по просьбе больного мы выдаем ему альтернативную одежду. Белье меняют каждые три дня. Каждый день больные составляют для себя желаемое меню. Душ ежедневно. Так как у нас отделение острое, то душевые кабины вынесены отдельно, так же как и туалеты. Мы предупреждаем своих больных о наличии в них датчиков движения, установленных на тридцатисекундное срабатывание. Иногда больные забывают об этом, и у сестры на посту срабатывает ложная тревога. Что поделаешь? Таковы правила!    Посещение больных родственниками ежедневно с 6:00 до 22:00 часов, но могут быть и исключения. Я вспомнил о стандартных для российских больниц днях посещения "среда и выходные" в определенные часы, строгой пропускной системе, многомесячных карантинах, бахилах и прочих усложнениях жизни.    Далее мы проходим в комнату просмотра телевизора, игры в бильярд. Здесь же библиотека, здесь же комната для общения. Также для больных имеется большой спортивный зал, где можно на выбор сразиться в баскетбол, волейбол, отделение эрготерапии (терапия творчеством), массажный кабинет, сауна, отделение физиотерапии...    - Отделение рассчитано на 12 больных, есть два врача. Сейчас у меня 7 больных. Это много! Но в крупных больницах на врача приходится до 10-12 больных.    - А в России у моего заведующего отделением количество больных доходит до 40-45, - дополняет наш разговор Надя.    - А как он справляется? Ведь с ними надо хотя бы поговорить?    - Но это, скорее всего, определяется экономическими и материальными соображениями, нежели медицинскими требованиями и деонтологическими принципами. По норме российского здравоохранения на врачебную ставку должно приходиться 25 больных.    - Скажите, сколько стоит койко-день пребывания в вашем стационаре и какова длительность лечения?    - Длительность лечения зависит от нозологии. Четкой градации нет. Неврозы - 1-2 месяца, шизофрения - 2-3 месяца, наркомания и алкоголизм- 3-4 месяца. Ну а по поводу стоимости койко-дня я ничего не могу сказать... Наш общий больной за полный двухмесячный цикл лечения заплатил 20 тыс. € два года назад.    Поблагодарив доктора Перлова за хорошо организованную экскурсию, мы, несколько огорошенные свалившейся информацией, решили попить кофе, прежде чем идти в центр города. Немцы, которые выступили пионерами психиатрической науки, так и остались ими. Я вспоминал придуманную 150 лет назад круглую палату и прочие новшества российской психиатрии времен Бехтерева, и с которыми так больно расставаться некоторым современным врачам. Которые так стигматизируют наших больных, что заставляют последних обращаться к различным целителям, "терроризировать" терапевтов, неврологов, милицию... Но здесь не все потеряно, в отличии от машиностроения, и возможно подлежит более близкой коррекции нежели выпуск аналогов мерседесов. Ведь лекарства у нас те же самые, условия для лечения есть, человеческий фактор не хуже. Так в мечтаниях и разговорах мы дошли площади главного вокзала.    Вечер мы закончили ужином в гостинице с отменными сырами, баденовским вином и скайповским общением с нашими родными и знакомыми. Отель бесплатно предоставлял интернет, и мы воспользовались этой услугой. Завтра нас ожидает знакомство со Швейцарией и Цюрихом.