Прогулка по Москве

Еще один из маршрутов, который возник у меня совсем недавно и очень понравился. Просто как-то в ту сторону не заглядывалось раньше.
От Парка Культуры до Смоленской
Выйдя на  станции Парке Культуры кольцевая, по подземному переходу перехожу Зубовский бульвар. Название дано по фамилии стрелецкого полковника Зубова. Когда-то давным- давно,  для охраны Москвы, а главное для охраны себя любимого, Иван грозный сформировал из вольных людей стрелецкое войско. Расквартированы полки были в самых уязвимых местах и одним из таких мест был Крымский брод (замечательной красоты Крымский мост построен примерно в этом месте) и здесь часто пошаливали крымские татары и прочие южане…вот от них то и должны были защитить стрельцы Зубова.
Первое, что попадается на глаза – Провиантские склады, построенные в начале 19 века Федором Шестаковым, предназначавшиеся для снабжения армии продовольствием. Несмотря на всю утилитарность предназначения, здания восхищают своей строгой красотой и немногочисленными лепными украшениями. В данный момент здесь располагается Музей Москвы.


Прохожу мимо по Остоженке. Название улицы говорит само за себя – когда-то давно были здесь поля и покосы и стояли вдоль дороги стожки сена, вот вам и Остоженка.
Конечно же, сама улица очень интересна, но мне хочется свернуть в переулки, поэтому сворачиваю в самый первый попавшийся на пути.
Это Кропоткинский переулок, названный в честь Петра Алексеевича Кропоткина – теоретика анархизма. Род Кропоткиных очень древний, ведет начало от Рюриковичей, от Смоленских князей. Вон оно как! Из Рюриковичей в анархисты.
В этом переулке находится одно из интереснейших зданий – особняк Дерожинской, построенный Федором Шехтелем . Заказан был архитектору дочерью текстильного фабриканта Бутикова   в стиле модерн, очень модном в начале 20 века. Истории, которые мне удалось найти о фабриканте Бутикове и его дочери той самой Дерожинской: Иван  Петрович Бутиков был потомственным почетным гражданином, купцом первой гильдии, происходил из староверов. Владел хлопчатобумажной фабрикой в Лефортове, затем перенес ее на Пречистенку, добавил к производству хлопчатобумажных тканей еще и шерстяные. Занимался благотворительностью, был  казначеем Хамовнического отделения попечительства о бедных. В конце жизни ушел в иноки с именем Иларий. Как память о мануфактуре осталось название переулка между ул. Пречистенка и Пречистенской набережной, именно здесь и была фабрика Бутиковых. Дочь его Александра Ивановна в 16 лет была выдана замуж за сына текстильного фабриканта Павла Рябушинского, происходившего также из старообрядческой семьи, но молодые вскоре расстались. Бракоразводный процесс тянулся очень долго – не признавали старообрядцы разводы, но все же, в 1901 году Александра Ивановна во второй раз вышла замуж по страстной любви за поручика Владимира Дерожинского и для новой семьи заказала Федеру Шехтелю  дом-особняк…. Здание поражает огромным окном центрального зала, в которое можно увидеть столь же огромный камин. Говорят о великолепных деталях обстановки, созданных архитектором в доме – оформление лестниц, дверей, каминов и прочего, а вот стены в центральном зале остались голыми. Для их росписи был приглашен художник Борисов-Мусатов, который создал, по мнению современников, прекрасные эскизы для оформления, но скупость хозяйки, предложившей за это сущие гроши, обидела художника, поэтому стены так и остались голыми…..
В дальнейшем жизнь с Дерожинским тоже не сложилась и в 1910 году они развелись, а Александра Ивановна в третий раз вышла замуж за  промышленника Ивана Зимина. Но с бывшими мужьями дружеские отношения сохранила, каждое воскресенье обедала и играла в бридж со всеми тремя, что вызывало живой интерес в обществе….После революции следы ее затерялись, она развелась с Зиминым и точных сведений о дальнейшей ее судьбе нет. После революции судьба здания складывалась так: сначала там располагался Наркомпрос, которым руководила Надежда Константиновна Крупская, затем гостиница для делегатов Коминтерна, Китайская и Узбекская миссии и около 50 лет особняк арендовало Посольство Австралии. А в настоящее время он на реконструкции. 
Также когда-то в этом переулке жил соратник по перу Ильи Ильфа Евгений Петров. Здание не сохранилось, но коммуналка, в которой обитал тогда Петров,  послужила прообразом «вороньей слободки», описанной в романе «Золотой теленок».
Идем дальше, переходим Пречистенку.
Название Пречистенка имеет такую историю – раньше улица эта называлась Чертольской из-за того, что протекал в этих краях очень своевольный ручей Черторый, который менял русло и создавал массу проблем для местных жителей, которые говорили – вот накуролесил этот ручей, будто черт нарыл. Но вместе с тем здесь проходила дорога, по которой ездили на богомолье к иконе Смоленской Божьей Матери, которая находилась в Новодевичьем монастыре. Царь Алексей Михайлович, дабы не было такого безобразного названия,  в 17 веке приказал переименовать улицу в благозвучную Пречистенку.  Улица стала очень престижной и в 17-18 веках здесь селились знатные дворяне, которые нанимали известных архитекторов для застройки. Вот и нам на глаза сразу попадается роскошный особняк, который известен либо как дом Охотникова, либо гимназия Поливанова.
Конечно, особняк прекрасен с парадного фасада, который выходит на Пречистенку, но если войти во двор, попадаешь  в маленький уютный усадебный двор, ограниченный  полукруглыми хозяйственными постройками. 


Гвардии корнет Павел Яковлевич Охотников купил усадьбу у жены генерала-поручика Талызина и сразу принялся благоустраивать ее, но не успел закончить, во время великого московского пожара 1812 года, усадьба сгорела. А после пожара усадьба была отстроена заново. После смерти владельца, перешла к его детям и вдове, а после была нанята Францем  Крейманом для мужской гимназии., затем усадьба снова была продана а затем в ней обосновалась гимназия Поливанова. Гимназия была одной из известнейших и престижных в Москве в семидесятых годах прошлого века были учреждены в Москве в районе Пречистенки две гимназии: Арсеньевская и Поливановская. Связь между этими школами была самая тесная; если сыновья учились у Поливанова, дочерей отдавали к Арсеньевой. Из стен поливановской гимназии вышли Владимир Соловьев, Валерий Брюсов, Андрей Белый, Максимилиан Волошин, художник Александр Головин, чемпион мира по шахматам Александр Алехин.  Андрей Белый вспоминал, как проходили у Л.И. Поливанова уроки латинского языка: « однажды он объяснял нам склонение латинского местоимения «хик, хэк, хок» (этот, эта, это) и, увлекаясь, запел на весь класс. Что интересного в склонении местоимения? А мы, Ганимеды, чувствовали себя им, Зевсом, унесенными в небеса; но, увы, — звонок; надзиратель открыл дверь класса; «Лев» спешно доканчивал объяснение и призывал нас твердо выучить неправильные формы склонения; призыв так зажег нам сердца, точно он был призыв к интереснейшим забавам: мы с блистающими глазами, бросив парты, обступили столик, на котором он декламировал нам необходимость одолеть неправильные формы; и он сам, вдохновленный, встал и, воздев руку, кричал над нами:
— Надо так знать склонение «хик, хэк, хок», чтоб скороговоркой без всякого припоминания сыпать склонением: тебя разбудят ночью, — ткнул пальцем в живот какого-то малыша, молниеносно присев перед ним едва ль не на корточки, — а ты, сквозь сон, во сне, заори благим матом из постели, — тут он, взлетев с корточек, закинув голову и потрясая восторженно рукой, заплясал, припрыгивая в такт своего полупения, полувскриков, с привзвизгами:
— Hic-haec-hoc, huius-huius-huius, huic-huic-huic, hunc-hanc-hoc, hoc-hac-hoc.
Он подпрыгивал выше, подкрикивал громче; и мы вслед за ним стали хором выкрикивать, дружно подпрыгивая; проходящие мимо нас воспитанники старших классов, преподаватели, надзиратель с большим изумлением, не без улыбки останавливались, наблюдая дико-восторженную пляску класса вокруг пляшущего и кричащего Поливанова; можно было подумать, что это — пляска с томагавками каких-нибудь дикарей; отплясавши склонение, вихрем он вылетел в зал, направляясь в учительскую; вихрем вылетели мы, кричащие — потные, красные; неправильное склонение это мы знали теперь навсегда; никакими усильями воли оно не изглаживалось.
Вот такими-то манипуляциями приводя нас в восторги, он вводил в наши души труднейшие латинские формы.
Как это здорово! Еще во времена моего обучения в советской школе были учителя, которые так могли увлечь и привить интерес к своему предмету. Интересно, что творится в школе сейчас…. Жаль, что так бездарно разрушена вся система преподавания, вместо живого учителя все больше выступает неодушевленный компьютер…..
Во дворике дома так уютно, тихо и спокойно, что кажется, что и не в Москве вовсе находишься.  Самое интересное, что домики усадьбы, в которых располагались конюшни, были надстроены вторым этажом, до сих пор обитаемы. Причем, люди, живущие в этом старинном месте, очень приветливы. Увидев мой неподдельный интерес и любопытство, они немного рассказали о своей жизни в центре Москвы,  о том, что свой маленький мирок не променяют ни на какие новые дома. Мне это близко и понятно, несбыточные мечты о жизни в центре Москвы огорчают….
Распрощавшись со своими собеседниками, отправляюсь дальше, возвращаюсь в Кропоткинский переулок, прохожу мимо института судебной психиатрии им. Сербского, мимо посольства Палестины – бывшего дома того самого Кропоткина Петра Алексеевича.
Об этом говорит мемориальная доска, которую очень трудно рассмотреть из-за забора. Когда-то здесь был музей Петра Кропоткина, а теперь вот все за глухим забором.

Далее выхожу в Большой Левшинский переулок. Название переулка дано по фамилии стрелецкого полковника Афанасия Левшина, стрельцы его полка были расквартированы в этих местах. Раньше Большой Левшинский переулок назывался Покровским по названию церкви Покрова Божьей матери, построенной самими стрельцами. Есть интересная история про церковь, стрельцов и юродивого. Вот она: не везло стрельцам с церковью – горела она неоднократно. Призадумались они и решили – нужен свой юродивый, чтобы предсказывать мог чего ожидать в будущем и готовыми быть ко всяким неприятностям. Но вот беда – не находился он никак! Решили стрельцы воспитать юродивого в своем коллективе и таковой нашелся. Сказал доброволец: кормите-поите меня всем миром год, а потом стану я вашим юродивым . И действительно, когда пришел срок – оделся в тряпье, вериги нацепил, по морозу босиком хаживал,  да и орал всякую бессмыслицу – пророчествовал. Не сбывались пророчества его, за что бит бывал неоднократно. Но побои не действовали, с пророчествами так ничего и не выходило. Тогда пообещал он уйти на год в подземелье, расположенное под Покровской церковью, а уж потом просветленным вернуться. Ушел и пропал навсегда. С тех пор о лжепредсказателях и лжеблаженных в народе говорили «левшиновские юродивые».
Снесена была церковь в 30-х годах ХХ столетья. На ее месте построены два корпуса кооперативного дома, в котором жили архитекторы, строители и государственные деятели.

Почти напротив дома строителей небольшой уютный скверик с очень симпатичным особняком. Это усадьба Сабашниковых.
Немного о хозяевах дома: известные в конце 19-начале 20 века книгоиздатели братья Михаил и Сергей Сабашниковы родились в семье сибирского чаеторговца и золотопромышленника Василия Сабашникова. В 1860-х годах семейство переехало в Москву, родители вскоре умерли, и воспитала братьев-неразлучников старшая сестра Екатерина. Они получили прекрасное домашнее образование, а первые свои книги издали, когда Михаилу было 20 лет, Сергею 19. Впоследствии оба закончили университет и вплотную занялись издательской деятельностью, подойдя к делу со всей серьезностью. Много занимались благотворительностью, поставляя бесплатно книги в разные учебные заведения, старались всячески популяризировать чтение и приучать к нему людей разных слоев общества. К книгоизданию относились очень трепетно – выпускали книги на прекрасной бумаге с хорошим типографским шрифтом. В 1909 году Михаил остался один – брат умер. Дело свое продолжал и после 1917 года вместе с сыном Сергеем, несмотря на то, что революция фактически обнулила все сбережения. В годы НЭПа были выпущены книги по биологии и медицине, а после в 1929 году Сабашниковы были объявлены нетрудовыми элементами и приговорены к высылке, однако за них вступился Луначарский, и они остались в Москве. Не сдавались, были верны делу жизни, понемногу в артелях и кооперативах издавали детские книжки примерно до 1934 года.
После начались совсем уж трудные времена. Михаил Сабашников неоднократно арестовывался, заключался в тюрьму, ограничивался в правах. Жизнь Сергея сложилась трагически: его обвинили в покушении на Сталина в 1943 году, приговорили к 10 годам тюрьмы и расстреляли в 1952 году. Отец умер в тот же год, не дожив до смерти сына двух месяцев. Дочь Михаила Сабашникова Нина Артюхова стала детской писательницей. Ее сын Михаил был на фронте с 1944 года, потом окончил Институт военных переводчиков и долго работал журналистом. Сын Михаила Артюхова Сергей Михайлович Артюхов воссоздал издательство Сабашниковых в 1991 году, в котором вышло более семидесяти книг к 2001 году.
Ну отвлеклась я на Сабашниковых, интересно все же узнавать о  людях, а теперь про сам дом.
Усадьба XVIII - первой половины XIX века. Главный дом и два флигеля. Дом с мезонином стоит в глубине участка. Перед ним небольшой садик с низкой оградой. Фасад декорирован во второй половине прошлого века в духе эклектики. По архивным данным дом построен в 1816 году, но некоторые исследователи считают, что тогда был восстановлен более ранний дом купца Лодыгина, показанный на плане 1773 года.

В 1834 году здесь в качестве секретаря хозяина дома жил молодой В. Г. Белинский.

В конце 1860-х годов усадьбу наняла семья Сабашниковых.
Сейчас в доме помещается Московский комитет Красного Креста.

Перед домом в скверике стоит памятник Фритьофу Нансену, установленный в 2002 году, несмотря на то, что решение установить памятник этому замечательному человеку было принято еще в  1931 году. Стоит отметить, что раньше я как-то и не знала всей мощи этой личности. Знала только одну из его сторон – путешественник, исследователь Севера, ан нет – это общественный деятель мирового масштаба и в частности для России и ее граждан сделал очень многое.  Нансен занимался обеспечением жильем 1,5 млн. русских эмигрантов, бежавших от революции. Многие из них не имели удостоверений личности и перемещались из страны в страну, оседая в убогих лагерях, где от голода и тифа вымирали тысячи. Нансен разработал международные соглашения о документах для беженцев. Постепенно 52 страны признали эти документы, которые получили название «нансеновских паспортов». В основном благодаря усилиям Нансена, продолжавшимся до самой его смерти, большинство эмигрантов обрели кров. Во время голода, обрушившегося на Советскую Россию летом 1921 г., Нансен., который в июне был назначен верховным комиссаром Лиги по делам беженцев, обратился к правительствам с призывом оказать помощь, оставив в стороне политические разногласия с Советами. Лига Наций отклонила его запрос о займе, но США, например, выделили на эти цели 20 млн. долларов и это позволило спасти миллионы жизней. За многолетние усилия по оказанию помощи беззащитным Нансен был награжден Нобелевской премией мира 1922 г.
Вот и памятник показывает его заботу о голодающих – рядом стоит девочка, сжимающая в руках каравай хлеба….
Поклонившись великому человеку, пойдем дальше.
И вскоре выходим к храму Успения пресвятой Богородицы на Могильцах. Ни в коем случае не подумайте, что название «Могильцы» такое депрессивное. Могилы тут совсем ни при чем , просто в старину тут было кочковатое, неровное  – могилистое место, отсюда и название. Первые сведения о храме относятся к 17 веку, был он деревянный, горел, перестраивался. В начале 19 века построен заново по проекту архитектора Леграна. Вид у храма не очень-то характерный для московских церквей – мощный купол и две звонницы, больше похож на европейские храмы. Необычная и красивая церковь, да и стоит на небольшом пятачке, как на площади – милый тихий уголок. Закрывалась в 1932 году, богослужения возобновились в 2001.


Полюбовавшись, вхожу в Большой Власьевский переулок, названый так по церкви Власия,  находящейся в нем. Это единственная церковь в Москве, посвященная великомученику Власию. О Власии: Власий христианский святой, жил в 300-х годах нашей эры во времена императора Диоклетиана, во времена гонений и преследований христиан. Скрывался, жил в пещере и к его жилищу без страха подходили дикие звери, которых он благославлял и исцелял. Был казнен в 312 году. Считается покровителем животных и на иконах часто изображается в окружении коров, овец и лошадей.
Церковь упоминается еще в 16 веке, каменный храм был выстроен в 17 веке,  обновлен поле пожара 1812 года и в этом виде  дошел до наших дней.  К Власию ямщики приводили принаряженных лошадей, трижды обводили вокруг храма, окропляли святой водой, благославляли. Тем более, что неподалеку находилась Староконюшенная слобода.



Храм не сразу закрыли после революции, и в 1921 году здесь приключилась одна замечательная история. Вот она: осенью 1921 года по приглашению Луначарского в Москву прибыла известная танцовщица Айседора Дункан, она поселилась на Пречистенке в одном из особняков и открыла школу танцев для детей. И вот в один из вечеров в гостях у художника Якулова она познакомилась с Сергеем Есениным. Странная это была встреча, странная пара Айседора была намного старше Есенина, говорила на английском, немецком, французском, но только не на русском. Есенин же кроме русского языков не знал. Но видно какая-то искра проскочила между ними, потому что уже через несколько минут Есенин читал Айседоре стихи, а она, гладя его по волосам, приговаривала «За-ла-та-я га-ла-ва!». Глубокой ночью на извозчике поехали к Айседоре на Пречистенку, извозчик уснул, лошадь брела сама по себе, а увлеченные беседой Есенин и Дункан не видели ничего вокруг себя. Лошадь дошла до церкви Власия и стала ходить вокруг, видимо вспомнив что-то свое. Тут переводчик Айседоры понял, что лошадь заблудилась, потряс извозчика, и, увидев, что лошадь пошла по третьему кругу, воскликнул «Эй, отец, ты что, венчаешь нас?! Вокруг церкви, как вокруг аналоя, третий раз едешь!» Есенин расхохотался «Повенчал!», Айседора, когда поняла о чем речь, улыбнулась тоже. Это оказалось предзнаменованием и уже весной 1922 года они поженились.
Большой Власьевский переулок выводит на ул. Сивцев Вражек – название происходит от маленькой речки Сивки, промывшей в этих местах овражек,  в настоящее время заключенной в трубу и замурованной под землей. Упираемся в помпезное здание поликлиники № 1, то бишь Кремлевской поликлиники, где лечатся сильные мира сего… Да Бог с ними, идем дальше.

Заходим в Калошин переулок. Название его менялось, но все названия связаны с фамилиями владельцев домов в этой местности. Первое название Чаадаев переулок, затем Евреинов переулок, ну а теперь Калошин переулок по фамилии Колошина, служившего в чине бригадира. Здесь есть один примечательный домик – один из сохранившихся в Москве старинных деревянных домов. Это дом  12 – дом  Лопыревского.

Немного о Михаиле Осиповиче Лопыревском. Жил он в 19 веке, был потомственным архитектором. Окончил архитектурную школу Экспедиции Кремлевского строения.
Первые годы работы М.О.Лопыревского в должности архитектурного помощника 3-го класса (потом - 1-го класса) были связаны именно с Кремлем: сначала он находился на практике при строении Оружейной палаты, позже самостоятельно работал над возведением Конюшенного и Кавалерского корпусов. В 1832-1833 годах по заданию мастерской Оружейной палаты он выполнил проект пятиглавого храма, за который получил первую премию. В дальнейшем служил архитектором Московского почтамта.
Много лет жизни посвятил Михаил Осипович педагогической работе, пожалуй, он отдавал ей больше времени и сил, чем строительной практике. Преподавать он начал, будучи еще совсем молодым человеком. Продолжал учиться  сам и в 1835 году как один из трех лучших учеников был оставлен при Московском дворцовом архитектурном училище. Здесь в течение последующих десяти лет он вел самые разные курсы - теории перспективы, рисования пейзажей, черчения. После выхода в отставку Лопыревский состоял членом совета Московской глазной больницы. Сохранился портрет Лопыревского работы художника Карла Брюллова. Надо сказать очень симпатичный дяденька.
Так вот этому человеку и принадлежал участок земли в Калошином переулке и в 1852 году  он построил для себя этот прекрасный дом. Планировка дома такова, что несмотря на не очень большие внешние размеры, внутри особняк весьма просторный и роскошный. Хотелось бы конечно попасть туда и посмотреть на все своими глазами. Говорят, что во время ремонта домик подарил своим реставраторам некоторые открытия, в частности под слоем старых обоев были обнаружены авторские обои, деревянные панно и рисунки, расписные двери и потолки, созданные самим Лопыревским.


После его смерти  дом был переоборудован в родильный приют, а после революции в нем располагались различные медицинские учреждения и только в 1993 году дом был признан памятником архитектуры.


Ну вот мы почти и вышли на пешеходную улицу Арбат. Но мне хочется рассказать еще про один дом – на углу Калошина переулка и улицы Арбат.
Это дом с рыцарями, доходный дом Филатовой Анны Тимофеевны совладелицы фирмы Philips Electronics, построенный в 1913 году архитектором В.Е.Дубовским. Великолепный дом построен в готическом стиле, напоминает замок, возвышающийся над двух-трехэтажными домами Арбата. В качестве украшений использованы диковинные звери, рыцари, элементы псевдоготики.

Дом предназначался для сдачи в наем людям с большим достатком, оформлен по последнему слову тогдашней техники – лифты с зеркалами и кожаными сиденьями, мраморные лестницы, телефоны, электричество, ванные, канализация. Квартиры были 5-6 комнатные с высокими потолками. Кроме квартир здесь размещалась гимназия Марии Ивановны Жиц и один из лучших в Москве детских садов. Особое внимание в гимназии уделяли изучению иностранных языков. В ней было два приготовительных класса, семь нормальных классов и восьмой педагогический. В программу детского сада при гимназии входили танцы и гимнастика.

В советское время квартиры были превращены в коммуналки, но не все. Здесь получили квартиры крупный советский военный деятель, командарм 1-го ранга Иван Панфилович Белов, революционер, соратник Ленина и председатель Совнаркома Григорий Евсеевич Зиновьев, революционер, автор символа Красной Армии - красной пятиконечной звезды – Николай Ильич Подвойский, председатель Союзпромэкспорта Колмановский с женой актрисой театра Вахтангова Варгиной, здесь прошло детство композитора Колмановского, сюда захаживал Шаламов, навещавший профессора францизского языка Клюеву и многие другие.
Как вспоминал военный переводчик Иммануил Ильич Левин, живший с рождения на Арбате, у подъезда дома всегда поджидали своих "хозяев" казенные бьюики, линкольны и роллс-ройсы. Увы, к 1930-м годам они сменились черными "воронками", увозивших жильцов этого дома лишь в один конец.
Так навсегда покинул этот дом Григорий Зиновьев, командарм Белов и многие другие. В этом доме была арестована жившая здесь артистка Театра Вахтангова, красавица 1930-х годов, Валентина Григорьевна Вагрина. Все эти события легли в основу романа Анатолия Наумовича Рыбакова "Дети Арбата".
В ночь на 22 июля 1941 года немецкая авиация совершила первый налет на Москву. Бомбы попали в здания, расположенные в Староконюшенном и Большом Афанасьевском переулках. Был почти полностью разрушен Театр Вахтангова, стоявший напротив. Но "Дом с рыцарями" остался цел.
После войны здание также оставалось жилым. А в 1970-х годах оно пережило капитальный ремонт, в ходе которого была уничтожена большая часть его интерьеров. В доме разместились различные учреждения Министерства культуры СССР, а первый этаж занял магазин Ювелирторга "Самоцветы».
Считается, что именно в этом доме булгаковская Маргарита разгромила квартиру критика Латунского.
Еще, по мнению Е.Аграновича, печальный рыцарь на фасаде дома был прототипом Коровьева-Фагота в романе Булгакова.

Ну, а в конце прогулки просто пройдемся по Арбату до метро Смоленская. На Арбате тоже много интересных домов с историями, но про это в следующий раз, а сейчас просто полюбуемся пестрой и динамичной жизнью этой пешеходной улицы.





Вот и все.

..