Путешествие на Байкал

   В марте 1998 года меня вызвали на распределение. Общее распределение должно было состояться в мае, но в "отдельные" войска начали набирать заранее, до приезда основных "покупателей".   - Товарищ, майор, лейтенант Славин, прибыл по вашему приказу!   - Почему опоздали, товарищ лейтенант?   - Военную форму гладил...! Пришлось ехать на "Пионерскую" за ней (был после суточного дежурства в психбольнице).   - Это товарищ из ГРУ, - продолжал начальник курса, - приехал к нам из Москвы. Знаешь, что такое ГРУ?   - Главное разведывательное управление! - бойко отвечал я, так как накануне вечером наводил справки об этой аббревиатуре среди охранников психбольницы строго наблюдения.   - Какой средний бал у вас, товарищ лейтенант?   - 4 и 8, товарищ подполковник.   - А как с английским языком у вас?   - Почти на разговорном уровне, на сегодняшний день.   -Хочешь служить в спецназе ГРУ? - спросил, хитро улыбающийся подполковник, - мы набираем врачей-спортсменов, хорошо владеющих английским языком. У нас ты сможешь получить второе высшее образование, - стать военным атташе.   -Конечно, хочу.   Долго я не раздумывал. Элитные войска. Спецназ ГРУ. Перспектива увидеть их изнутри, возможность соединить медицину, спорт, английский и военную службу вместе, меня очень привлекала.  

- Мой однокурсник, Слава, сейчас в Нью-Йорке. А начинал с начальника медицинского пункта бригады спецназ, - вставляет начальник курса.   - Где хотите служить? - продолжает опрос подполковник с проницательным выражением лица.   - Мне бы подальше от Питера. Страну охота повидать!   -Куда хотите попасть? Есть посёлок Беринговка, город Кяхта и часть в Асбесте. Остальные места уже разобраны.   -А что дальше?   -Беринговка. Она на Чукотке, недалеко от Анадыря.   -Согласен на Беринговку.   -Слава, там же вечная мерзлота! Как ты будешь там бегать? - запаниковал начальник курса. На его лице я прочитал недоумение, - да и там инженерный спецназ, тебе это будет неинтересно...   -А Кяхта, это где? Там бегать можно?   -Да, можно. Это небольшой городок на границе с Монголией. Прекрасные сопки, тайга, кедровые орехи, Байкал, ягоды. Квартиру сразу получишь.   -Ну, тогда запишите меня в Кяхту!   Из кабинета вышел слегка ошарашенным. Спорт, английский, медицина... Разве возможно такое сочетание?  

Придя домой, открыл карту России и стал искать место будущей моей службы. Просмотрев всю нашу южную границу, увидел, что Кяхта расположена недалеко от столицы Бурятии - города Улан-Удэ. Измерив линейкой расстояние, выходило 6000 км. Здорово, можно будет страну увидеть! Про себя подумал, когда еще предстоит такая возможность: страну посмотреть и пожить в другом измерении. Это с одной стороны. С другой, усталость от постоянной работы, сочетающейся с учёбой и тренировками, семейные неурядицы вкупе с духом романтизма толкали меня на окраину нашей Родины.  

В июле отправил контейнер с вещами в Кяхту. В августе я решил, что ничего страшного не будет, если я отправлю телеграмму командиру части о том, что задерживаюсь на неделю с прибытием (Самолеты из СПб в Улан-Удэ не летали, а Москва по телефону билеты не бронировала, поэтому ВПД можно было обменять на билеты только в Первопрестольной).   Пришел ответ на мою телеграмму: "...Данной части в поселке Кяхта не значится". Я слышал на распределении, что бывают Москва-169 или Москва-400, но чтобы было две Кяхты, не знал. Мой визит к начальнику 6 факультета меня приободрил. Он дал мне телефоны ГВМУ (главного военно-медицинского управления), по которым я узнал телефоны ГРУ (главного разведывательного управления). В течение 2-х дней меня проверяли, перезванивая на домашний телефон, уточняя мои реквизиты. Адрес моей части мне так и не дали. Получил лишь краткий инструктаж по телефону: "Прибудете в Улан-Удэ, подойдете к военному коменданту аэропорта, он вам разъяснит, как добраться до вашей части. А контейнер ваш не потеряется, не беспокойтесь".  

Как сказано, так и сделано. В Домодедово, отдав последние деньги за возможность купить билет по ВПД через перекупщиков южных кровей и за превышающий вес багажа, спустя 5 часов полета, мы оказались в Улан-Удэ. Войсковая часть в мае была переброшена на 200 км севернее границы (по стратегическим соображениям) и теперь находилась 26 км восточнее Улан-Удэ в поселке Сосновый Бор. Как потом выяснилось, мне несказанно повезло от такой пертурбации.  

Колорит бурятского города бросался в глаза после московского и питерского мегаполисов. Ещё пролетая над Байкалом, я заметил множество небольших горных образований, в народе именуемых сопками. Когда мы сошли с трапа самолёта, они окружали линию горизонта по всему радиусу. Унылые деревянные строения, посеревшие от времени, чередующиеся со сталинскими постройками, давно нуждающимися в ремонте, кем-то расписанные и забытые коммунистические лозунги, вывешенные вместо вездесущей питерской рекламы, просторные от машин улицы и спокойно прохаживающий городской люд. В голове пронеслось: "Какая неведомая сила заставила меня, бросив нажитое за семь лет место, бросить всё, отказаться от комфорта, работы, связей, друзей, перелететь эти 6000 км, чтобы очутиться здесь?". Ответа я не находил, также как и не нашел и потом, спустя 10 лет, на пороге очередного распределения в жизнь.  

Служба была напряженной, и за полтора года Байкал, несмотря на сравнительную близость (полтора часа на электричке), я видел лишь из иллюминатора самолета да из окна поезда, когда ездил за молодым пополнением. За это время удалось побывать в Чите, Иркутске, Красноярске, Новосибирске и Пскове.   В мае 2008 года состоялось второе распределение, более близкое и щадящее. Чтобы оправдать ВПД (воинские перевозочные документы), мы решили отправиться в последний каникулярный отпуск на Байкал. К нашему трио присоединился Максим - семейный друг, крестный Таисии, врач-анестезиолог, боевой товарищ из Чечни.  

И вот самолёт авиакомпании S7 приземлился в аэропорту г. Улан-Удэ. Унылый пейзаж окружающих сопок и одиноких строений, отсутствие рекламных щитов и навязчивого водительского сервиса в отличие от приторно шумного Шереметьево. Нас встречает Олег - старшина батальона связи. В 1999 году я был крестным его сына. В разговорах о новостях доезжаем до Соснового Бора. Здесь, как и в Улан-Удэ, мало что изменилось за последние 8-10 лет. Та же запущенность дворов и построек, невысокий уровень жизни, одинокое строительство, пара появившихся супермаркетов и дацанов, а также фигура бурятского воина-всадника на клумбе из песка и камней. Складывалось впечатление, что республика идет по пути национализации, ориентируясь на курс восточных стран-соседей.   - А ты, каким врачом работаешь, Слава?   - Психиатром...  

- Я-то думал, что ты хирургом станешь! Ты ведь столько оперировал у нас в медпункте.   - Нет, я изначально хотел стать психиатром. Но в академии на выпускном курсе готовили лишь терапевтов, хирургов и санэпидемиологов. Я выбрал терапию, так как это ближе к психиатрии. А оперировал по необходимости. Да и операции заключались лишь в ушивании кожных покровов разбитых голов, резаных рук, ног, и прочих частей тела и вскрытии панарициев.   - Какие планы у вас, надолго приехали?   - На пять дней. В планах Байкал посмотреть, в сопках побегать, в Иволгинский дацан съездить.   - А на Байкале то, что?   - Как что?! Тут по телевизору только и говорят, что возрождают "сибирскую жемчужину".   - Ну, съездите, посмотрите, потом расскажете, может, за два месяца что изменилось...- невозмутимо продолжал Олег, - мы там недавно были. На жемчужину мало похоже. Браконьеры омуль сетями воруют, стоянки их на побережье вперемежку с базами отдыха. Цены такие, что мы даже хлеб с собой из города везли.   - А какое место посоветуешь?   - Ближайшая станция - Листвянка. Мы там обычно останавливаемся. Много турбаз. Походите, выберете что-нибудь подходящее.   - Телефоны, сайты, фотографии есть какие-нибудь?   - Смеёшься?!  

Прогулявшись по Улан-Удэ, сфотографировавшись с самой большой головой вождя мирового пролетариата на центральной городской площади у республиканского Хурала, продышавшись с Андреем пробежкой в сопках Соснового Бора, испробовав местных поз (аналог пельменей) в домашнем кафе, мы отправились на знакомство с Байкалом.   - Звоните, если нужна будет помощь спецназа! - сказал нам на дорогу Андрей, у которого мы остановились на поселение.   - Думаю, что справимся сами.   Чем ближе электричка отъезжала от столицы Бурятии, тем живописнее становилась местность. Серпантином вдоль железной дороги вилось, измельчавшее за лето русло реки Селенга, то справа, то слева огибая её полотно. С обеих сторон возвышались сопки, на склонах которых замерли кажущиеся игрушечными на таком расстоянии деревянные избы. Минимум сельхозугодий. Кое-где пасется домашний скот, представленный преимущественно коренастыми коровками, одетыми в непривычную для нас шубку.  

Спустя полтора часа показалась небольшая станция Листвянка, которую мы чудом не пропустили, так как голос из динамика был слабо различим. До поселка два километра, которые мы весело проехали, в набитом до отказа туристами микроавтобусе. Кто-то щелкал семечки, кто-то жевал позы, кто-то пил пиво и пел песни.   Выбор турбазы оказался довольно непростым занятием среди большого количества современных застроек, вперемешку сочетающихся с бывшими пионерлагерями. В некоторые из них мы заходили, и, не дожидаясь выхода хозяев, уходили восвояси, так как количество пустой алкогольной тары, груды мусора и сомнительного вида "отдыхающих" отпугивали. Другие нам не подходили по санитарно-гигиеническим параметрам: в большинстве турбаз, удобства были на улице, отсутствовал водопровод. Немного отчаявшись, миновав с три десятка баз отдыха, мы натолкнулись на благородную базу Бурятского национального банка. Увидев, что с нами маленький ребенок, хозяйка приветливо пригласила нас в свой "офис", представлявший собой дом для постоянного проживания.  

Мы забронировали большой четырехместный номер, отделанный свежей вагонкой, с кухней и ручным водопроводом за 1500 рублей в сутки и с видом на Байкал. Правда, Байкал начинался через 2 км, а впереди маячил плёс, отделенный от основного водного массива узенькой, но достаточно длинной песчаной косой. Но тогда мы еще об этом не знали. Турбаза имела свой пирс, лодочную станцию. В качестве душа нам предложили Байкал, а в качестве горячей ванны - русскую баню, которую предлагалось самостоятельно растопить, преждевременно наколов дрова. Контингент отдыхающих преимущественно добропорядочный. Мы заметили, что хозяйка установила некий фейс-контроль и отказывает в поселении молодым, шумным и бездетным.   Позагорав и накупавшись в достаточно прохладной водице, испробовав деликатесного омуля горячего и холодного копчения, побегав по единственному в поселке шоссе, истопив баню, мы получили, казалось, максимальное удовольствие от прошедшего дня.  

- Может, съездим на косу, Слава? - предложил Максим.   - Не поздно?   - Да нет. Темнеет еще не скоро. К одиннадцати, думаю, вернемся. Оставив Надю и Тасю греться в бане, мы, вооружившись видео- и фотоаппаратурой, выдвинулись на поиски приключений. Что-то было мистическое в том зрелище, которое разворачивалось перед глазами. Солнечный шар ежеминутно менял свой облик и местоположение, а вместе с ним изменялись краски простирающего пейзажа. Пытаясь словить мгновение в объектив фотокамеры, я понимал, что этот электронный девайс не может передать всю пестроту открывающейся картины. Так по очереди, нажимая на вёсла, мы причалили к неведомому нам берегу песчаной косы.   Причалив к незнакомому берегу, обратили внимание на следы жизнедеятельности человека. Разрушенные временем рыболовные сети, труп тюленя на побережье, истлевшая лодка, остатки кострищ. Запомнив место швартовки, мы отправились на противоположную сторону косы, где открывался красивый вид на прибой, закат и окрасившиеся в пурпур сопки.  

- Искупаемся, Слава? А то мы как-то в ненастоящем Байкале плавали.   - Давай, Максим.   - Или до конца косы дойдем?   - Можно и дойти, если недалеко.   - Я по карте смотрел... недалеко.   Мы пошли по песчаному краю берега, потом побежали. Периодически на горизонте маячили браконьерские рыболовецкие суденышки. Спустя тридцать минут нашего движения окраина косы так и не появилась. Решено было окунуться в священные воды Байкала здесь же и выдвинуться в обратный путь. Время подбегало к половине двенадцатого. Вода заметно отличалась от плеса, как по температуре, так и по чистоте. Ветра и глубины делали свое очищающее дело. Мне показалось, что температура не выше 10-12 градусов по Цельсию.   Обратный путь мы весь пробежали, несмотря на травмированное колено моего спутника. На месте швартовки нашей лодки остался лишь вдавленный в песок желобок.   - Унесло течением?   - Не похоже. С этой стороны течения практически нет. Скорее всего, это дело рук человеческих. Да и лодку мы вытащили практически на половину днища.  

- Пойдем, поищем брод с другой стороны косы.   Мы ушли искать брод. До берега было километра два и, несмотря на то, что температура воды в плесе была несколько теплее чем в открытом озере, плыть мы не решались. Темно, масса вещей, и возможные рыболовные сети. Пройдя три мини-брода, мы наткнулись на покинутое браконьерское стойбище и уперлись в таежное болото. Оставаться здесь было жутковато, и решено возвращаться назад на косу.   Подобрав безветренное место, сделали привал.   - Слава, разжигай костер, а я еще немного пройдусь вдоль берега. Вдруг обнаружатся следы пропажи.   - ОК. Не потеряйся только.   Через 10 минут Максим вернулся.   - Мы спасены, я нашел лодку!  

Да, это было действительно настоящим спасением. В 3 часа ночи мы пришвартовались к пирсу нашей базы отдыха, встретив встревоженную и заплаканную Надю. Обменялись рассказами.   - Я обратилась к хозяйке базы отдыха. Она сказала, что уже темно и вторую лодку посылать не будут. "Ребята ваши спортивные. Не пропадут...". Я звонила в местное отделение МЧС. Там сказали, что в тайге такие случаи не редкость. Если через сутки не найдутся, перезвоните еще. Я звонила Андрею. Он сказал, что браконьеры в этих краях отличаются жестокостью. А если ребята с собой взяли фото- и видео-, то последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Через два часа он обещал быть здесь со своей командой.   - Надо его остановить.   - Но деньги на телефоне закончились. И пополнить баланс негде.   Разбудив хозяйку и объяснив вкратце свои приключения, перезвонили Андрею.   - Я уже из Сосняка выезжаю, держись там, Слава.   - Спасибо, Андрей, - пытаюсь остановить его воинствующий нрав (Андрей служил инструктором по выживанию в бригаде спецназ, неоднократно бывал в Чечне), - мы уже на месте. Все обошлось.   - Значит, я даю команду отбой?   - Да, отбой.   - Ух, жаль, а так хотелось кому-нибудь морду начистить!  

Утром наше приключение выглядело забавным. Ещё раз, пересказав хозяйке нашу историю, поблагодарив ее за "теплый" прием, позавтракав по "безумным" ценам в местном кафе, мы отправились в Улан-Удэ знакомиться с этнографическим музеем Верхняя Березовка и Иволгинским дацаном.   В музее проходил бурятский национальный праздник Сабантуй, который включал в себя элементы национальной борьбы, стрельбы из национального лука и песни и пляски. Туристов было немного, и доступ ко всем выступлениям был достаточно свободный. Нам все понравилось, за исключением прослеживающихся штрихов национализма, которые нельзя было не заметить. Дацан теперь представлял собой часть университета буддизма и пополнился новыми постройками в стиле японо-китайских пагод, охраняемых разукрашенными священными тиграми и сфинксами. Красиво, ярко, и не по-нашему. Складывалось впечатление, что за последние 10 лет эта республика приобрела буддийский налет, раннее скрывающейся под атеистической маской (впрочем, как и вся Россия). Посидев на молитве в дацане и получив хороший заряд энергетики, испробовав местных поз (аналог наших пельменей, только делается из 3-х сортов рубленого мяса и варится на пару), запив традиционным зеленым чаем со сгущенкой, мы отправились домой.

Путешествие подходило к концу. Из аутентичных продуктов приобрели здесь кедровых орешков, омуля, серы (укрепляет зубную эмаль). Максим прикупил сувенирных слонов, колокольчики и шляпу. Но нам показалось, что все это произведено в соседнем Китае.   - Приедем сюда еще раз, Надя? - спросил я, когда мы поднимались по трапу самолета авиакомпании S7.   - Приедем, Слава... лет через десять.   - Ты права. Изменения здесь происходят крайне медленно. И если бы не радушие друзей, наш отдых был бы здесь менее увлекательным.