Флоренция, ты ирис нежный. Ч.1

В названии города явственно слышится слово "флора". В широком смысле это весь растительный мир на земле. А в узком - просто цветок. И не какой-нибудь, а вполне конкретный - лилия. Лилия условная, геральдическая, вроде лилии Бурбонов. Только флорентийская куда изысканней и элегантней.

2

0

  Хотя кому-то герб Флоренции напоминает ирис. "Флоренция, ты ирис нежный..." - это Александр Блок.

  У ириса тоже длинные, изящные лепестки.

  Автор не ботаник. То есть по жизни да, а по специальности нет. Он, автор, так и не научился толком различать, где какое зеленое насаждение, чем порой огорчает дам в своих группах. Эти или похожие цветы, неважно - какие-то цветы росли в приятной долине, окруженной со всех сторон невысокими горами. Там Юлий Цезарь поставил военный лагерь в цветах, campo dei fiori.

  Этот campo немедленно царапает слух военному человеку. Военный лагерь может быть сегодня в цветах, завтра в бурьянах, а послезавтра в степи безводной. Это нечто временное. Пришли служивые, поставили палатки или так прилегли на мать-сыру землю, а наутро ушли. Военная часть в цветах может и даже, наверное, должна быть, но не военный лагерь.

  Верно. Но это был военный лагерь не настоящий, а понарошку.

  В Париже находится грандиозный дворцовый комплекс, построенный Людовиком XIV. Там жили инвалиды войны. Конечно, не каждый в отдельных хоромах, внутри это было подобие казарм. Но они доживали свой век сытыми, одетыми и обутыми. Негоже было, чтобы человек, проливавший кровь за короля и отечество, сидел потом где-то с протянутой рукой, оказавшись по возрасту или в связи с увечьем негодным к строевой. И молодому солдатику воевалось охотнее, когда он видел такой пример перед глазами.

  Однако патент принадлежит не Королю-Солнцу. Он замечательно реализовал идею, веков за семнадцать до него уже реализованную Юлием Цезарем.

  Уволенные вчистую легионеры жили в обстановке психологически комфортной, приближенной к полевой. Наверное, у них и политзанятия были, им показывали новые виды оружия и даже имелось подобие строевой подготовки, посильное для инвалидов.

  Небось и в самоволку бегали, ковыляя. Солдат всегда солдат.

  Привозили для военно-патриотического воспитания новобранцев. Полагалось рассказывать им о подвигах на войне и любовных рекордах, поставленных в закрытых помещениях. Новобранцы воодушевлялись.

  Войны велись постоянно, недостатка в ветеранах не было. Чтобы их одевать и кормить, нужны были штатские. Кто-то обзаводился женихом, кто-то невестой. Рождались детки, рос нормальный провинциальный древнеримский город.

  Увы, от античной Флоренции очень мало досталось нам.

  ***

  Все города меняются.

  Город растет, осадные орудия и артиллерия совершенствуются. Cтарые стены сносят и ставят новые. Меняется архитектурная мода. Что-то просто ветшает.

  Это нормально.

  Но Флоренция оказалась в 1864 г. еще и столицей. Не Тосканы - она всегда была ею, а всей Италии.

  Рим был занят, там была резиденция папы Пия IX. Объединительная идея овладела на Аппенинском полуострове умами и сердцами, но папа объединяться не хотел. Вы, ребята, объединяйтесь, говорил Пий IX, это дело хорошее, мы вас даже благословим, а нас не трожьте. Пусть остается отдельное государство Папская область, со всех сторон окруженное Италией. Оставьте нам наши папские города и наши папские земельные наделы. Мы ж не кто-нибудь, мы ж папа римский.

  Без проволочек просто-напросто отобрали все, что вокруг Рима. Рим же трогать до поры не решались, все ж таки не кто-нибудь, а папа.

  На святейшем престоле разные люди оказывались со времен Святого Петра - когда выдающиеся государственники и просветители, а когда и кровавые отморозки или недоумки. Но уважение к престолу было всегда. А что германские императоры без устали воевали с папами, так это только подчеркивает значение папства. И кто одолел в этом противостоянии? Между прочим, папы и одолели.

  Особое уважение было в Италии, где и пламенные революционеры - не стоит путать с другими известными нам социальными катаклизмами - оставались ревностными католиками.

  Думали, само как-то рассосется. Не рассасывалось, и пришлось немного пострелять. В сентябре 1870 года правительственные войска вошли в Рим, и вскоре туда перебрались король, парламент и правительство.

  А почему бы Флоренции не остаться тогда столицей Италии?

  Это очень хороший вопрос.

  Флоренция и Тоскана дали миру больше великих людей, чем даже, прошу прощения, Рим. Великие древнеримские деятели были в основном провинциалы, перебравшиеся в столицу и там преуспевшие, но если и отвлечься от этого - все равно намного больше. По фамилиям мы догадываемся, что Леонардо да Винчи, Микеланджело, Ботичелли, Америго Веспуччи, Маккиавелли и многие еще (мы могли бы без труда в строку заполнить великими именами страницу-другую) - итальянцы. Не было еще единой Италии, но допустим. Однако в том-то и дело, что все они тосканцы. При сопоставимой территории и продолжительности - в течение неполных 300 лет Возрождения - вряд ли найдется на планете место, где выброс творческой энергии и человеческого гения был бы более мощным.

  Это спорное утверждение, но спорить будет трудно.

  Не убоявшись упрека в немодном нынче пафосе, скажем, что Флоренция и Тоскана - духовный и культурный центр Италии, родина итальянского Возрождения и родина итальянского языка.

Последнее особенно важно.

  Даже и сегодня это важно. Когда встречаются и беседуют между собой на своем диалекте два тосканца, кто-то третий, миланец, венецианец или сицилиец, очень быстро начинает понимать, о чем говорят эти двое. Особенности в произношении немногочисленны. В начале слов вместо твердого "к" надо произносить "х". Не кока-кола, а хоха-хола, так и говорят. И не "каза", дом, а "хаза", мы это где-то слышали.

Раз-два и обчелся. Специфических словечек немного, грамматика та же.

  Но если встретятся и заведут разговор два миланца, венецианца или сицилийца и к этому разговору станет прислушиваться тоже итальянец, но не их земляк, он просто ничего не поймет. Они, кажется, сами себя не понимают. Это как баварский диалект, представляющий собой тарабарщину в восприятии остальных немцев; кто-то должен научить.

  Ничего удивительного. Современный литературный язык благодаря Данте, Петрарке и Бокаччо, благодаря месту, которое в свое время занимала Флоренция в культурной жизни не только на Аппенинском полуострове, но и во всей Европе, вырос из тосканского диалекта. Не из римского или какого-нибудь другого, а из тосканского.

  Тем более это было важно, когда страна и нация объединялись.

  Флоренции помешало остаться столицей одно простое, но немаловажное обстоятельство.

  Она была маленькая.

  Ну, тысяч 100 населения. И как прикажете в небольшом городе достойно разместить королевский двор, парламент, правительство? Министры, как простые клерки, сидели под одной крышей. Послы других государств должны были довольствоваться половинкой этажа где-то, а хотелось, чтобы и свои послы где-нибудь в Петербурге или Вашингтоне располагались так, чтобы перед людьми не было стыдно.

  Объединившейся стране, кроме славного и очень давнего прошлого, предъявить миру было нечего. Великая музыка и живопись, несомненно, но, как ни грустно, этого мало для международного авторитета. Да и грандиозные достижения в изобразительном искусстве тоже оказывались скорее в прошлом, нежели настоящем. Никакой промышленности, аграрный придаток Европы.

  Между тем распирало желание поскорее стать вровень с сильными мира того: мы тоже не хухры-мухры. В качестве столичного города Рим, население которого составляло к тому времени под 1 млн человек, с его многочисленными дворцами и виллами для этого годился, Флоренция - нет.

  Надо еще указать на одну общеитальянскую черту, к тому времени давно сформировавшуюся. Итальянцы всегда знали толк в красоте. Флоренция один из красивейших городов мира, дело не в этом. Красота понимается очень широко. О, это так важно - fare una bella figura, произвести должное впечатление. Столица в Риме - это bella figura, вполне. Это красиво.

Вечный город слишком многим не давал покоя и раньше("третий Рим"), и потом. Империя приказала долго жить за чуть ли не за полторы тысячи лет до описываемых событий, но постимперский синдром не лечится веками и всегда чреват рецидивами.

  Кроме того, папу выселили из всех римских дворцов, и, останься правительство во Флоренции, неясно было бы, что делать с Римом и с забаррикадировавшимся в Ватикане папой, не отдавать же Рим назад. Папы просидят в добровольном заточении еще 58 лет, но это другая история.

Всем было понятно, что столицей должен стать Рим. Всем, кроме флорентийцев. Им и сегодня это до конца не понятно, и они немного комплексуют.

  Но пока были столицей и пока им очень хотелось ею оставаться, неистово перестраивали свой город по образцу европейской метрополии, каким был для всех Париж. В этом перестроечном раже не пожалели и того, что стоило сохранить. Какие-то дома и целые кварталы казались некрасивыми. Сегодня, глядя на старые дагерротипы, мы понимаем, что вместе с этими постройками безвозвратно утрачена часть души города.

  На площади Республики велись раскопки. Там находились развалины форума - делового центра античной Флоренции. Форум был маленький и один, а не 14, как некогда в Риме, но свой. Были люди, знавшие цену этим фрагментам колонн и черепкам. Ретивые градостроители закатали эти бесценные артефакты под брусчатку новой нарядной площади. Над площадью воздвигли арку, точнее, дом-арку - чтоб как в Париже.

0

0

  Любители древнеримской старины только облизываются, догадываясь, где был амфитеатр. Подсказкой им служит via Torta, Круглая улица, повторяющая его первоначальные контуры.

  Но надо отдать и должное зодчим Флоренции. Они следовали опыту префекта Парижа барона Османа, но при этом не тупо копировали парижские образцы, все эти пышные здания в стиле бель-эпок, а пытались учитывать местную традицию.

  Да и глупо жалеть о том, что уже не вернешь. Столица Тосканы обзавелась удобными проспектами и набережными, возник в чем-то и новый город, пригожий и элегантный, а до главных архитектурных сокровищ добраться и разобраться с ними не хватило времени.

  Или хватило ума оставить их в покое.