Иорданская долина, "Огненное дерево" - Цезальпиния...и семь сорванных цветков

В Израиле (во всяком случае - для меня) не бывает "просто дороги",  меряется она не только и не столько километрами, а , прежде всего,  Временем и Событиями. Временем, которое и вне и внутри тебя самого, которое стало частью твоей прожитой здесь жизни, и включила в нее и миллионы прожитых жизней других – тех кто рядом, кто ушел давным-давно или совсем недавно, у тебя на глазах, и Ветер еще не стер следы их  голоса и отпечатки их ног. Этим Временем  ты хочешь поделиться,  черпая его из себя, своей памяти и эмоций, и из памяти коллективного Я, которое носит имя  "Земля Израиля", включая в себя  и скалы , и море, и травы и людей.  Очень хочется, чтобы оно не расплескалось, чтобы капли его остались в людях, которым отдаешь его,  хотя бы – часть их…потому что…ну, это трудно объяснить, как тот Сеятель из Талмуда , который сеет и верит, что посеянное взойдет…хотя бы одной травинкой…потому что …такая уж это Земля, такая Страна.

Вот и в этот раз,  с парой бывших одесситов -туристов,  и их приятелем - одесситом израильским,  заехали по дороге на Голаны, свернув с 90-го шоссе,  в Нахараим, к месту  развалин первенца нашей гидроэнергетики 30-х годов , детища Пинхаса Рутенберга - эсера-боевика в 1905 г., одного из разоблачителей и убийц попа Гапона, ученика великого Вестингауза, выдающегося инженера и предпринимателя в период британского мандата

.====================================================================<a

- Но главная  цель была - подьехать  к пограничному забору у "Острова мира", к месту мемориала в память расстрелянных иорданским солдатом  летом 1997 г.  семи девочек , участововавших в школьной экскурсии...

Сейчас как раз цветет цеелон  (Delonix  regia, Огненное дерево, Цезальпиния)...<a href="http://pics.livejournal.com/mangupli/pic/0019br7d/"><img src="http://pics.livejournal.com/mangupli/pic/0019br7d" width="640" height="373" border="0" align="left" hspace="20/"></a> Боже мой, до чего он красив!  Я его недавно видел и в Иерихоне,  напротив "сикимора Закхея", будучи там с группой украинских католиков,  но там цветы были высоко, да и напряг внутри от пребывания в таком нехорошем месте  не способствовал любованию, ... а тут - в полной тишине этого заброшенного уголка, вплотную к пограничному забору, в слегка обжигающей сухости летнего, пропитанного Солнцем воздуха, среди глинистых холмов и оврагов этого странного места с торчащими развалинами нашей первой и единственной ГЭС  30-х годов, стоящих на сухих старых водоводах  ( место. подходящее для съёмок фильмов про Зону, Тарковскому бы понравилось) ...тут было все по-иному.

 Это дерево вплетало свои огненные аккорды в желтизну высохших трав и глины, в светлую голубизну небосвода, в нити обволакивающей тебя со всех сторон тишины... сверкало отраженными лучами, выплескивало в тебя какой-то удивительный мажорный аккорд ЖИЗНИ,… на месте, рядом с которым  еще недавно царила Смерть... и о ней напоминали семь холмиков-клумб , и на них имена  детей: Шири Бадаева, Сиван Птихи,Натали Алькалай, Ади Малка, Яэль (Яала) Меири, Нирит Коэн, Керен Коэн.., девочек, которым не первалило  и за 13, которым суждено остаться вечными нескладными девчонками.

"Остров мира", образованный слиянием Ярмука и Иордана находился на территории Израиля. Но в рамках жестов доброй воли и компромиссов мирного договора с Иорданией в 1994 г. был передан иорданцам, при условии доступа туда израильтян, превращение его в некий форпост для будущих встреч населения двух стран и наведения мостов между людьми… так это все виделось в эйфории "мирного процесса" израильским  творцам Нового Ближнего Востока.  Тот факт, что Иордания запретила своим гражданам контакты с израильтянами и доступ на этот остров, лучше было не замечать – это не влезало в тогдашнюю "концепцию".  Не влезало в нее и то, что первый, с трудом разрешенный королевскими властями,  визит бывших  работников ГЭС и жителей кибуца Гешер,(часть которого в 1948 г. была разрушена , оказавшись на иорданской территории), на родные пепелища, напротив их новых домов оказался и последним.  Зато приезжавшим на пустой  "Остров мира" израильским группам можно было, устами наших сопровождающих, рассказывать, как мы теперь славно заживем под крыльями голубя мира..  Правда, следует отметить, что крестьяне окрестных кибуцев и мошавов сохранили право продолжать обрабатывать поля в зоне переданной под иорданский контроль  и в приграничной полосе. Граница действительно (впрочем, как лет двадцать  и до мирного соглашения) была "границей мира", теперь уже не только де-факто но и де-юре.

И вот 13 марта 1997 г., в ясное  весеннее утро туда прибыла  большая группа школьниц (51 девочка ), всего 80 человек с учителями из религиозной школы "Амит"  в Бейт-Шемеш . Для многих из них эта поездка была редкой возможностью вырваться "на простор"- большинство детей было из весьма небогатых  , многодетных семей.  Керен Коэн было 13 лет, денег дома не было, она смогла поехать только потому, что любящая бабушка заплатила  за нее. Ади Малка  в свои  12 лет  была уже  опорой своей семьи:  ухаживала за 11 –летними  братьями-близнецами,  ее мама и папа были глухонемыми.   Натали Алкалай успела в это утро позвонить маме и сказать, что она очень переживает среди веселья подруг, потому что не может помочь ей в уходе за отцом-инвалидом, искалеченном в аварии на работе.  Конечно, группу  сопровождали вооруженные охранники (это тобязательное правило любой школьной экскурсии у нас), было личное оружие и у школьного персонала,  но им пришлось оставить оружие в киббуце Ашдот –Яаков.  Граница, ответственность за безопасность перешла к правительству Иордании… Весело побежали 12-13 летние девчонки к перилам смотровой площадки, одной из первых там была Шири Бадаева, дочка репатриантов из Узбекистана, приехавших  пять лет назад…  Метрах в 30-ти  от площадки стоял патрульный иорданский джип. Вскоре оттуда вышел солдат с автоматом - 26-летний водитель Ахмед Муса Мустафа Дакмаса, приехавший с каким-то грузом  на заставу  и решивший немного прогуляться  (у него не было своего  оружия, и он взял его в джипе) …Шири была первой, в которую попали пули убийцы.  Рядом с ним стояли иорданские пограничники…и ничего не делали. Вот он уже среди детей… две обоймы…пятьдесят смертей в них …стреляет в упор, по упавшим, бегущим, добивает раненных. На иорданском погранпосту неподалеку были еще солдаты, с оружием и пулеметами..  никто из них не попытался открыть огонь по убийце.  Ахмед Муса расстрелял обе обоймы, только тогда его скрутили свои… позже погрузили раненных и убитых в  свой автобус и отвезли их в тыл. Двоим из них иорданские врачи сделали срочные стабилизирующие операции в госпитале. Множество раненных лежало на лужайке, истекая кровью на глазах беспомощных (!!!!) израильских солдат и офицеров, отделенных от них забором.  Немедленно примчавшиеся военные  и гражданские  санитарные машины, врачи и армейские санитары, были допущены на иорданскую сторону только через 40 минут, несмотря на четко оговоренные в Ословских соглашениях пункты о совместных действиях при терактах.  Почему личная совесть не смогла повлиять на наших  офицеров и солдат, почему никто не рискнул прорвать погранпереход  пока шла стрельба или сразу после этого -нарушить приказ, чтобы остаться Человеком –оставим на совести тех, кто там был и тех, кто  должен был отдать приказ. 
 "Я видела стрелявшего. Он держал ружье. Он выстрелил, а потом начал стрелять снов и снова ... Он был плохим парнем с большими глазами… Я видела девушку, которой пуля  попала в плечо. Она перевернулась в кусты, а затем перестала дышать"., рассказывала Хила Иври, получившая очередь в  ногу. Её сестра была ранена в живот.  Для части семей эта трагедия оказалась продолжением "семейной традиции" : Дядя Нирит Коэн  всего лишь год назад погиб в теракте в 18-м автобусе в Иерусалиме, а другой дядя был убит в Ливане. Яала Меири легла на кладбище рядом с папой, которого она не помнила – он умер от рака, когда ей был всего лишь годик, теперь они остались рядом, навечно вместе…

Тогда король Хуссейн  смог поступить  как мужчина, думаю, что кроме политических моментов тут сыграло немалую роль его внутреннее отвращение к палестинцам (убийца был из них), убившим его деда- короля Абдаллу , понятия бедуинской чести  (динакстия Хашимитов -бедуинская)  и личный стыд за свою страну.  Прекращение визита в Испанию, отмена визита в США, прилет в Израиль, компенсации за погибших,  посещение семей… снимки короля на коленях (!) перед рыдающими матерями, его скорбные слова про позор для него, как араба, о том, что убитые похожи на его собственных детей…  На погранзаставе  с тех пор служат только бедуинские части, лично преданные королю. Оружие на КПП не выдается.

Правда, памятуя, видимо, о ситуации в своей стране,  он не заставил приговорить убийцу к смерти – стандартная отговорка о временном приступе помешательства (это бывало во всех инцидентах с обстрелом с иорданской стороны еврейской части разделенного с 1948 по 1967 г. Иерусалима), срок в 25 лет. Сейчас Иордания меняется, к сожалению, новый король - Абдалла – это далеко уже не его отец - Хуссейн,  и не прадед, имя которого они носит (достаточно благородный враг, политик , застреленный прямо на Храмовой горе террористом за то, что подписал перемирие с Израилем в 1949 г).

"Арабская весна", пример Египта, наша слабость – все это дает плоды.

 Нынешний министр юстиции Хусейн Маджали уже успел заявить, что освобождение "героя" будет для него во главе приоритетов,  что убийца спас честь арабского народа, "он  - герой, которому не пристало сидеть в тюрьме. Если бы еврей в Израиле убил араба - ему бы там поставили памятник!". Фантазия у министра богатая. 

  Сам "герой" с гордостью дает из тюрьмы интервью, рассказывая о своих подвигах, ему рукоплещут многолюдные демонстрации. Он заявляет, что, убивая еврейских  детей, выполнял свой национальный и религиозный долг, и посему  - не совершал никакого преступления и не собирается просить о помиловании и каяться в содеянном, а ожидает полного признания своей невиновности. 

Вот так- пропитанное смертью Время и Пространство, на маленьком замкнутом идиллическом кусочке  нашей Земли.И семь холмиков-клумб с именами…  Наш маленький Беслан ...или, может быть, Беслан - закономерное продолжение того, что началось здесь, еще задолго до 1997 г. и, во многом, было вскормлено и выращено политиками великих держав,   а потом, сорвавшись с цепи, вернулось, бешеной собакой, к своим пестунам?

 Но в смерть тут верить не хотелось... и улыбки на девичьих фотографиях  тоже кричали об этом, вместе с пламенеющими цветами цеелона (вообще-то так в ТАНАХе называют какую-то другую акацию... мы толком не знаем, понятно, что была, как и эта - тенистой ...от слова "цель"- тень,  и высокой, как и эта, в отличие от низкой пустынной акации-зонтика). Наверное, таким и должно быть место памяти... кричащим о жизни, там, где жара высушивает травы, где стоят ржавые скелеты перекрученных взрывами 1948 года конструкций  так и не возродившейся электростанции, где сухие каналы ждут  полной зимней воды, которая уже не придет к заржавевшим лопастям турбин  из перехваченных  выше по течению  нами и иорданцами Ярмука и Иордана, отдающих свои воды  на орошение. 

 Покуда мои клиенты пили кофе, я смог постоять и дотронуться щекой до ало-оранжевых подушек  цветов цеелона, увидеть как светятся, излучаемым откуда-то изнутри их светом, цветы суккулента адениума (Пустынной Розы). Он-то в отличие от цеелона- мадагаскарца, расползшегося от Индии и Вьетнама до Средиземноморья,  - натуральный "абориген" - из Йемена, кажется, и в имени его отразился Аден, его же можно найти и в районов африканского Сахеля. И в нем тоже- капли крови, жар Солнца, жажда жизни, несмотря ни на что… он же –суккулент. Ему не привыкать.  Тишина и стрекотание цикад, горячие лапы летнего ветра, иорданский флаг  на холме за колючкой, имена и фотографии, и рядом-  огненный костер цеелона, напоминающий мне про последние слова рабби  Ханании  бен Терадиона, когда его, обернутого в свитки Торы, сжигали римляне : «Только пергамент горит, святые же буквы возносятся ввысь». Может быть и с цветочным пламенем, с опадающими лепестками –  эти семь имен становятся частью Небес и Земли. Ведь Имена могут творить миры.

И не я был первым, как выяснилось, искавшим в цветах Память и отзвуки  детских  голосов. Писательница Ора Мораг написала стихотворение в память об одной из погибших – Яале Меири ( интересно, что само ее имя – , образованное из имен дедушки Яакова и бабушки –Леи, напоминает по звучанию  другие женские имена  – Яэль (горная козочка) – и "Аяла" " Лань", а фамилию можно перевести как "Освещающая", видимо, судя по рассказам о девочке , она и соединяла в себе все эти смыслы). Вот  мой подстрочник, слегка подогнанный к русской стилистике и образам. 
Не пристало тебе, Яала, лежать здесь, молчащей

Ведь ты же – вроде горящего  полевого цветка.

Это неправильно. Это не твоя кровь течет.

Ты еще поднимешься. Ты еще перейдешь в девятый класс…

Потому что - еще немного- и ты расцветешь со всей силой,

 С твоими тычинками спрятанными в лопнувшем бутоне.

Еще немного - и расправишь лепестки венчика,

И  воспаришь  надо всеми, прекрасная и  неудержимая.

Растрескавшаяся земля,  приготовь ей удобную постель

,Взбей под ней прохладное одеяло из праха,

И не дай ей уйти вот так, без ласки.

Потому что, как же это? Что же это? Почему? Что же случилось?