Неначовице – место, где рождается волшебство

Сколько бы ярких впечатлений ни приготовила Прага, а редкий турист не стремится вырваться хоть на денек за ее пределы: в многочисленные замки и усадьбы, природные заповедники и старинные, почти игрушечные городки. И каждый раз ломаешь голову, как бы успеть увидеть побольше.

В рождественские каникулы (в отличие от лета) задачка становится непростой, ведь график расположенных рядом объектов не всегда совпадает, маршруты осмотра сокращены, а какие-то достопримечательности и вовсе закрыты. Вот, к примеру, популярный у туристов замок Карлштейн. Совместить бы его с Конепрусскими пещерами, да закрыты они в зимний сезон. С Конопиште? То же самое. На первый взгляд, неподалеку остается лишь Кршивоклат. Хотя...

Еще одно укромное местечко по соседству с Карлштейном подсказало нам давнее увлечение нашей мамы – коллекционирование стеклянных фигурок, и каждая поездка в Чехию эту коллекцию изрядно пополняет.

Итак, мой дальнейший рассказ - для тех, кто хотя бы раз в жизни задерживал дыхание, наблюдая за работой стеклодува, и замирал у ослепительно ярких витрин пражских магазинов стекла...



Маленькая деревушка Неначовице расположена к западу от Праги, примерно в получасе езды. Сворачивают сюда с трассы D5 нечасто, ведь ничего особенно примечательного местный пейзаж не таит. Тонкая нитка дороги петляет среди лесистых холмов и миниатюрных полей с аккуратно уложенными копнами сена, а само селение оказывается вереницей ветхих избушек, безнадежно далеких от образа «потемкинских деревень» из глянцевых каталогов. Вокруг царит тишина: ни людей, ни машин... Да уж, места тут определенно нехоженые.

Где-то там, вдали, посреди этого сонного царства возвышается двухэтажный дом с намалеванной прямо на белой стене простенькой вывеской «Glasstar – Sklářská hut Nenačovice». Нам сюда, ведь именно здесь расположена небольшая фабрика, специализирующаяся на тех самых фигурках и статуэтках из цветного стекла, знакомых по витринам пражских магазинчиков.

Говоря «фабрика», я немного погорячился. Не спешите рисовать в воображении промышленные масштабы заводов Нижбор или Мозер – нас встретят не «станки-станки-станки», а лишь пара стеклодувов и маленькая, почти средневековая мануфактура (с поправкой на электричество и газовую горелку, конечно).


Как по мне, именно в этом и кроется та самая изюминка, которой так не хватает в других стеклодувных шоу-румах для туристов. Нет толпы и давки, как в Испанской деревне. Нет вымученной показухи в строго определенные часы, как в пражском Тыне или на Карловой улице. Нет потока безликих копий, как на упомянутых именитых заводах. Здесь же всё выглядит как-то по-домашнему, да и заходишь сюда словно по-соседски.

Добавлю: ничего общего с так называемыми «экскурсиями» на турецкие или египетские фабрики, в испанские винодельни и т.п. поездка в Неначовице не имеет. Никто не станет выносить вам мозг, назойливо впаривая продукцию «только сегодня и только сейчас по специальной цене с еще более специальной скидкой». Никто не будет жалостливо сетовать на тяжелую судьбу пролетариата в надежде выбить слезу и деньгу из «зашедших в трущобы прЫнцев». Посещение магазинчика при фабрике – дело добровольное, хотя идея заглянуть в него после увиденного может родиться сама собой.

Экскурсионные группы здесь тоже не собирают. Одна или две семьи – вот и вся аудитория. Предварительное бронирование не нужно, хотя в Рождество предпочитаю созвониться и уточнить – по словам знакомых пражан, иногда при отсутствии заказов (редко, но случается) стеклодувня может не работать.

За экскурсию взимается символическая плата (что-то около 30 крон на человека), но лишь постфактум, в том самом магазинчике. Приготовьтесь к маленькому сюрпризу: оказывается, это плата не за саму экскурсию, а за маленький сувенир на память, ведь каждый гость получает подарочную коробочку со стеклянной цветной конфетой или маленькой фигуркой внутри.

Но вернемся к теме.


Не заметить здание стеклодувной мануфактуры в Неначовице сложно. Не увидите – так услышите, ведь из недр этого здания окружающую идиллию периодически взрывают звуки, достойные репетиции ранних Depeche Mode. Вот на эти звуки и идите – не ошибетесь. :)

Встречает нас пожилой и удивительно милый дядя Юлиус (не тот, которого живописала незабвенная Астрид Линдгрен, а владелец и старший мастер фабрики). Он-то и станет сегодня на часок-другой нашим проводником в чарующий мир богемского стекла.

Прямо с порога окунаемся в атмосферу добрососедского радушия. «Как добрались?» - «Спасибо, пан Старове, всё прекрасно!» - «Вот и славно, добро пожаловать!»

Входим в небольшую комнатку-цех, полную странных неведомых предметов и приспособлений, возле которых деловито суетятся два мастера. Жар от растопленной печи после декабрьского холодка навевает истому, а ароматы, идущие от шкворчащей в углу большой сковороды, способствуют усилению эффекта. Радушный хозяин предлагает угоститься печеной картошечкой в мундире (разрезанной пополам, сдобренной приправами и чесночком, да с тонко порезанным сальцем - эх, пропадайте, мои остатки талии) и, дав мастер-класс по поглощению лакомства, начинает свой рассказ.

Итак, жизнь богемского стекла начинается в печи. В ней при адской температуре в 1200 градусов ждут своего часа емкости с расплавленным стеклом трех разных базовых цветов. Из них мастера с помощью длинных полых трубок набирают небольшие шарики раскаленной стекломассы.

Когда базовый цвет требуется дополнить каким-либо другим оттенком, шарик кратковременно опускают в стоящие рядом коробочки с цветными порошками, а затем вновь нагревают в печи.

Все, происходящее далее, похоже на фокус или волшебство, творящееся прямо на наших глазах. Поддув с обратной стороны трубки – и маленький шарик стекломассы внезапно увеличивается в размерах, меняя цвет и структуру. Легкий зажим – и вот перед нами странная овальная «плюшка».

Пара ловких движений щипцами – и «плюшка» обрастает непонятными «рогами».

Легкая правка формы газовой горелкой – и тело «плюшки» слегка растекается сплющенной каплей, а «рога» становятся похожими на рыбьи плавники...

Еще пара секунд – и странная конструкция переворачивается, прилепляется на расплющенную каплю-основание и превращается в грациозную рыбку – эдакий гибрид мавританского идола с аквариумной скалярией. Восторг, аплодисменты...


За считанные минуты перед нами выстраивается целая стая аналогичных рыбок, каждая из которых имеет свою неповторимую форму, размер и сочетание цветов. Понятное дело – ручная работа!

Вскоре вся рыбья стайка отправляется во вторую печь, где ей предстоит находиться несколько часов при так называемой «низкой» температуре (ага, «всего-то» 500 градусов). Таков порядок: расплавленное стекло при слишком резком охлаждении и отвердевании приобретает внутреннее напряжение, которое приводит к трещинам или даже полному рассыпанию изделия. Даже после пребывания во второй печи изделиям положено остывать при комнатной температуре еще как минимум сутки.

Наш рассказчик ехидно подмигивает и предлагает проиллюстрировать особенности отвердевания стекла эффектным экспериментом. Зачерпнув из печи каплю стекломассы, мигом выдув из нее какую-то странную модерновую «волосатую луковицу» и охладив ее в чане с водой, он предлагает желающим взять сие великолепие в руку и попытаться сломать. Методом тыка и пинка «желающим» назначается ваш покорный слуга, а далее под пение «я ломал стекло, как шоколад, в руке» где-то посреди моего сжатого кулака случается громкий ЧПОК...

(Здесь могло бы быть кровавое фото с живописно осыпающимися на пол пальцами, но разочарую: содержимое кулака рассыпалось в микроскопическую стеклянную пыль, не причинив автору этого текста ни малейшего вреда.)

На этом наша рубрика «Эксперименты» не заканчивается, т.к. далее гостям предлагается на своей шкуре ощутить специфику ремесла и сваять что-нибудь эдакое на века. А и то, и сваяем! Чай, мы не хуже какого-нибудь Жоана Миро с его барселонской «Женщиной и птицей».

Под ободряющее гыгыканье стеклодувов гордо отправляюсь к печи. Усердно ковыряюсь палкой в расплавленной массе и достаточно успешно наматываю небольшой раскаленный шарик, но дальше возникают непредвиденные сложности.

Во-первых, трубку с намотанным комком стекломассы приходится без остановки крутить с постоянной скоростью, т.к. эта раскаленная зараза при малейшей паузе или нарушении ритма норовит вытянуться и стечь. И чем сильнее поддуешь пузырь, тем сильнее у него тяга к саморазрушению.

Во-вторых, богатырский дайверский вдох-выдох при работе со стеклом, оказывается, категорически неуместен. Приходится осторожно калиброваться по 1/20 выдоха, неуверенно балансируя между шариком (выдох) и бубликом (вдох) и при этом не переставая вращать непослушную конструкцию.

В-третьих, вытягивать «рога» из пузыря приходится, одновременно продолжая этот самый пузырь крутить. Щипцы, заразы, так и норовят прилипнуть к пузырю и при вращении перекособочить «шедевр» к чертовой матери, превращая условно правильный шарикобублик в странную корявую спираль. Да еще и остывать успевает!

В общем, повеселились все (а особенно мастера-стеклодувы) над моими страданиями вволю. Ну и ладно. По мне – так не хуже Жоана Миро получилось. Не «Женщина и птица», конечно, но «Мужчина и штопор». Брать шедевр себе не стал (ему ведь еще для прочности сутки остывать), завещал творение фонду пражского модерна. Глядишь, полвека спустя какой-нибудь ценитель выкупит его за бешеные деньги.


А дальше был рассказ о том как лет 20 назад в этих местах поселилась семья потомственных стеклодувов (пан Юлиус с супругой), как после размолвки нашего рассказчика с руководством нижборского завода была создана частная фабрика с акцентом на мелкосерийные изделия. Как постепенно набирался интернациональный штат, а производство становилось ежедневным и круглосуточным.


Где-то в самом разгаре этой истории мой взгляд упал на старые фотографии, висящие на стене, и в памяти неожиданно, кадр за кадром всплыла нарезка новостей из далеких восьмидесятых.

(1) Индия, 1984 год. Жестокое убийство Индиры Ганди. Омытая кровью садовая дорожка в ее резиденции. Всеобщая скорбь, охватившая мир. Речь Раджива Ганди в память о матери и ее чистой душе - прозрачной, словно стекло.
(2) Июнь 1988 года. Чехословакия передает в дар музею-мемориалу Индиры Ганди удивительный памятник, придуманный архитектором Ярославом Фричем.
Садовую дорожку, на которой совершилось убийство, укрывает искрящаяся на солнце «Хрустальная река», символизирующая жизнь Индиры Ганди. В том самом месте, где случилась трагедия, река прерывается, сменяясь плитой из прозрачного стекла с гроздью кроваво-алых стеклянных цветов.

Мой взгляд снова возвращается к старым фотографиям на стене. Вот она, та самая «Хрустальная река». Вот ее торжественно передает правительству Индии чехословацкая делегация...

Внезапно в одном из запечатленных на снимке молодых людей, обладателе пышной «будулаевской» шевелюры и такой знакомой доброй улыбки, мы узнаём и нашего рассказчика, пана Юлиуса Старове. Да-да, именно эти руки когда-то и создали тот трогательный до глубины души шедевр, который и по сей день называют самой масштабной художественной конструкцией из стекла в мире.



Увы, людская память избирательна и недолговечна. Облазив весь Интернет на русском, английском и даже чешском, я так и не смог найти подробной информации об истории создания той самой «Хрустальной реки» и ее создателях. Словно и не было их  вовсе.

Но как же так? Вот же он, неизвестный живой свидетель одного из ярчайших эпизодов новейшей истории. Скромный милый дядечка с прекрасным чувством юмора и Золотыми Руками, обитающий в одном из колоритных уголков чешской глубинки и с радостью встречающий заезжих гостей. Неужели спустя годы о нем никто не вспомнит?

Не хочется верить в это. Как минимум, о нем никогда не забудет наша семья. Возможно, и кто-то из читателей запомнит мой рассказ и перескажет другим. А может быть, даже надумает заглянуть к пану Юлиусу в гости?



Поезжайте– уверен, вы не пожалеете ни об одной потраченной минуте или литре бензина, а в одном из самых оберегаемых уголков вашего сердца яркой хрустальной искоркой останется Неначовице – место, где каждый день рождается волшебство.