Дорогами Крита. Сталида

Когда мы собирались в Грецию, я "закидывала удочку", расспрашивала  людей:
-Какой он Крит?
Чаще всего отвечали:
-Лысоватенький, но тебе понравиться.
Настрой у меня был таким: Крит - больше пусто, чем густо, поэтому и принимался душой остров  постепенно, по восходящей. Очарование Критом нарастало пропорционально неотвратимой необходимости отъезда домой, то есть, чем ближе к дому, тем больше мне нравился Крит. Но сначала надо было до него добраться. Греческими авиалиниями ранее не летали. Вылет был назначен на три часа ночи, прилет где-то в семь утра. Рассчитывали на воздушный кузовок, но борт - очень хороший, новый. Расстояния между сидениями  большие, очень удобно. Стюардессы по-русски ни гу-гу, но улыбчивые, кормили без вдохновения - выбора блюд не предлагалось, как у Трансаэро или Аэрофлота, но еда вполне съедобная. Пледов тоже не выдавали, но было очень тепло, одним словом - комфортно. Зал ожидания в порту Домодедово был забит до отказа, очень плотный график вылетов. Самым тяжелым временем было время ожидания отлета, примерно, с часа ночи до момента объявления посадки. Спать хотелось, но присесть было негде.  Все же, нашли местечко напротив 19 гейта - отсюда люди отправляются на Мальдивы. Мыслями была там.
-Но, все-все, про Мальдивы надо забыть, мы летим в Грецию,- напоминала я себе.
В самолете время, разделилось на  такие "интересные события " как  попить и поесть, и, пока мы привычно ковыряли вилками фольгированные коробочки, ожидали кофе, а потом просили добавки к нему, полет закончился. В Ираклионском порту нас ждало такси.  Новенький мерседес, до такой степени  надраенный и начищенный, что даже неловко было  чувствовать себя простым пассажиром - Vip персона не меньше! Но пролетарское происхождение о себе напоминало, хотелось туфли переобуть в домашние тапочки, чтобы не оставлять пыльных следов  обуви на резиновых ковриках. А коврики, как детские калоши - "...калоши настоящие,  красивые, блестящие!" Для блеска они были чем-то обработаны и были такими скользкими, что при посадке чуть не навернулась.
-Вступаешь на скользкий путь,- предостерегла себя я. Двадцать семь километров пролетели на одном дыхании.

Остановились мы в небольшом курортном городе Сталида (Stalis-Сталос). Город мне понравился. История его популярности, такая же, как и у всех курортов: был когда-то деревенькой, стал  любимым праздным городом,
удобным, теплым и сытым, не очень дорогим в удовольствиях для бездельничающих туристов.  Туристов "любят" везде - за  деньги,  которые им не жаль потратить. Тем и живет, и держится от сезона к сезону любой курортный городок. Такая вот любовь-морковь.



 Город невелик, тянется вдоль береговой линии. Отели, апартаменты и улочки спускаются с горы к морю,









устремляясь к единственной и  главной улице Сталиды: улицы-набережной - Beach Road. Она и пешая, и проезжая.



Относительно нее  выстраивается вся активная жизнь города: променад, магазины, сувенирка, таверны



и пляжи.



В Сталиде пляж считается одним из лучших. Песок желтый, крупный, но не речной. Вход в море спокойный. Пляж общественный.  Мы никогда на нем не останавливались, всегда проходили мимо. У нас был свой кусочек пляжа в пяти минутах от апартаментов, им могли пользоваться все желающие, не только мы.  Людей никогда не набиралось больше 5-8 человек. А на общаке людей видимо-невидимо, но толчея организованная: лежаки, зонтики, матрасы, коктейли.  Тут же в лавочках крема, очки, полотенца, майки, панамки... Люди на пляжах "живут": спят, едят, купаются, тела от солнцезащитных кремов лоснятся и истекают маслом для загара.



Загорают до почернения внутренних органов.  На пляже почти всегда высокая волна. Полный набор развлечений: банан, парасейлинг, гидроциклы, катание на круге. Всегда отводила глаза в сторону, представляя, по каким "теркам" несется резиновый баллон. Мне смотреть было больно, а люди получали удовольствие от сильной тряски - по гребням волн. На огромной скорости катер тащит дутую кишку или "пончик", который летит камнем,  по самым макушкам им же рожденных  волн: плюх-плюх, вверх-вниз, серия ударов по воде, как палкой по асфальту. У людей позвоночники, наверное, стальные. Но, как говориться, у каждого свой вкус...   Со стороны смотреть прикольно, особенно, когда  на крутом повороте катеру удается, скинуть людей в воду в накрывающую их волну, шуму тогда, крику, восторгу.  Но больше мне нравилось смотреть на пенный след, оставленный на воде стремительно проносящимся катером - крупный белый мазок на синем холсте.



Часто, над водой парят огромные шары-парашюты. Они яркие, разноцветные, надолго зависают в воздухе, выгодно выделяясь на ярко-синем небе. Издалека смотрятся весело, как воздушные шарики на веревочке. Улыбаешься, глядя на них. Любителям парасейлинга отдельное спасибо. Праздник на всю жизнь.

Наши апарты были на самой окраине города,
 


 это было самым красивым и достаточно уединенным местом,



в то же время вся тусня была в зоне доступа. А вид с открытой веранды,



позволял видеть всю Сталиду целиком, дугой огибающую берег, укрытую от ветров горами.
Такая накатывала расслабуха, что плюхнувшись в шезлонг или кресло, глаза сами собой прикрывались. Покачивающиеся медузы, тихие вздохи моря и синь, одна общая на небо и море синь, погружали в  оцепенение.



Голова полностью освобождалась от мыслей, душа притАивалась на грани выхода из тела. Сквозь сощуренные ресницы,  убаюканный полудремой взгляд скользил по ярким, пышным прицветиям бугенвиллей  в малиново-бордовых тонах. Это красочное пятно, словно, усиливало эффект  голубой дымки, и горы, виднеющиеся вдали сквозь нее, казались, миражом.


 
Только сочная зелень кактусов и пальм, возвращала из Нирваны в реальность на  желто-оранжевый песок дорог и тропинок.





Море звало.



Утром,



как правило, часов в семь или в восемь, я ходила купаться одна - дети еще сладко спали, а супруг отказывался составить компанию. Для отдыхающих это было время слишком раннего подъема.  Для самого же утра – его самое благодатное время. Пирс, с вечера оставленный людьми в полном покое, отдыхал всеми своими дощечками, и мне было приятно ступать по ним и  ощущать под ногами их тихое поскрипывание, словно, я улавливала  первые движения пробуждения, освобождения ото сна.
Однажды, у пирса я увидела нечто похожее на рептилию, но кто именно это был, не могу сказать. Видела только темно-коричневый мокрый изгибающийся хвост, сползающий в море с таких же темных как она сама, согретых солнцем и слегка затопленных  камней. Грелась? Подозрение пало на молодую мурену, хотя мысль, что это может быть змея, ввела меня в оцепенение. Сначала в голове шевельнулось:
- А, не поворотить, ли назад?
Потом вернулась чувствительность рукам, я ощутила, что держу ласты, маску и фотик, потом ногам.
-Лед тронулся, господа присяжные заседатели!- вспомнила Остапа Бендера и решительно двинулась к спусковой лестнице. Лестница для захода в воду была коротковатой. Когда был прилив, с последней ее ступеньки надо было плашмя шлепаться в воду и постараться не напороться на камень под водой. У меня не всегда это получалось, несколько раз ранилась до крови, ссадины небольшие, но неприятно. Отлив удобства не прибавлял, воды становилось меньше, но с лестницы до дна ноги все равно не доставали. Спуск для меня был мало контролируемым скольжением. Маловата лесенка-то! После  "видения змеи" я таращилась во все стороны с повышенным вниманием. Это помогло мне заметить крошечную лягушонку,  бочком вжавшуюся в неглубокую царапину в камне. Она вытянулась во всю свою длину, упёрлась задними и передними лапками, как распорками в крошечные каменные зазубрины. Удержаться в таком положении ей было очень нелегко, но спасалась она от меня, смотрела своими бисерными глазками в мою сторону. Второй раз за утро я удивилась:
-Откуда в море лягушки, хоть и крошечные?  (Примерно 3 см во всю длину с вытянутыми конечностями).
А вот то, что в море должно было водиться – рыбы - меня сильно разочаровали.
Были они светло-зеленого блеклого цвета, едва различимого на фоне зеленоватой воды.



Иногда, меняли окраску  с почти прозрачной на крапчатую.



С коричневыми пятнышками на спинке становились чуть заметнее, и были все пузатые, видимо, подходило время метать икру.



Ныряя за рыбами, попала на границу смешения слоев холодного и теплого течения. И только тем, что вода смешивалась, то есть процесс шел и не был завершен, могу объяснить такое явление: подныривая и оказываясь в этой прослойке, глаза мои теряли фокус, все расплывалось перед ними, ничего, кроме вибраций воды увидеть не удавалось, как будто в прозрачную воду подмешали жирный вазелин. Такого я не испытывала никогда в жизни. Сначала я грешила на маску, думала, что очередное запотевание. С досадой выныривала, сдергивала ее и с ужасом понимала, что и без маски я ничего не вижу. Это длилось всего несколько долей секунды, потом зрачки сужались, появлялась резкость и я видела вокруг себя и воду, и берег, и все становилось  обычным. Раз за разом я повторяла попытку нырнуть и снять какую-нибудь рыбку. Ничего не получалось, но потом отвлеклась, отплыла в другое место, туда где заметила " мохнатое копыто".



 Волны - трудяги кропотливо точат, шлифуют камни,  полностью отдаваясь работе.



Я подолгу наблюдала за процессом. Иногда волна была слабой, и тогда я ближе подбиралась к камням, но волны коварны и, бывало, неожиданно с силой толкали на острые груды скальных образований.



От удара можно было сильно пораниться, но опаснее было напороться на морского ежа.



Иногда, волна, глубоко вздыхая,  накатывала на пологие  плиты, густо покрытые короткими курчавыми водорослями, словно, хотела погладить или  захватить их в горсть. Потом, шумно выдыхая, словно, раздасадованная, что не удалось этого сделать, откатывалась назад, и, сердясь на самою себя, разбивалась вдребезги, рассыпалась на множество мелких  пузырьков.



Около берега на глубине в тиши промеж двух мохнатых камней  болталась ма-ле-нькая красная рыбка, похожая на прекрасного антиаса. Кое-как мне удалось ее зацепить.



Я с большим удовольствием осматривала все, что было под водой. Улов, правда, не был богат, но видимость была хорошей, вода доставляла истинное удовольствие.



Море всегда красиво особенно в предрассветные и закатные часы. Сталида располагается на северном побережье острова, и поэтому закатов как таковых не наблюдалось, но в предвечерье было такое очарование! Горы становились розовыми и я всегда звала своих: "Смотрите, смотрите - розовые горы!"



Моря хотелось всегда, но хотелось и дорог, потому что Сталида – это не Крит, а всего лишь один из его провинциальных городов.
Для этого арендовали машину. Взяли  Opel Corsa  с  роботизированной коробкой передач, мощностью двигателя  85 лошадиных сил. Как оказалось позже, мощность по горному серпантину - недостаточная. В страховку вписали двух водителей: меня - запасного водителя - и основного – Алексея. Мне очень хотелось испытать себя на серпантине. Отсутствие опыта вождения  чужой арендованной машины в чужой стране, внушало мне опасение: справлюсь ли я?  Свою "лошадку" я знаю, доверяю ей, как себе самой, и чувствую себя уверенно. Чужая душа, хоть и металлическая - потемки, плюс к тому ответственность, поэтому предчувствие дорог,  особенно будоражило.
Наметили маршрут, главной целью которого, было Озеро Курнас (Kournas Lake) - иногда произносят и пишут озеро Курна, - поэтому все остальные пляжи и города по пути к озеру цеплялись к именно к нему.



Город  Ретимно проскочили без остановки, только на указателе мелькнуло - Ретимно. Теперь очень об этом жалею. Города тоже интересны, хотя, определения город - поселок - деревушка вносили полную сумятицу, жалкая попытка понять, чем руководствовались, называя город городом, а деревню деревней. Иногда город был таким крошечным, что уместнее было бы  назвать его деревушкой и наоборот, деревушка вполне могла претендовать на звание город. Так запуталась, что потом этому не предавала значения. Принимала как есть. Остановки были короткими, потому как выехали не рано - долго копошились  дома. Хотелось позволить себе затянувшегося блаженного утра с купанием у домашнего берега в спокойной чистой воде в компании  пока еще неназойливого солнышка, с чашкой горячего кофеЮ на террасе, с ощущением ненужной торопливости: смотри, дыши, живи, наслаждайся. Но, как говорится, недолго музыка играла. Время приближалось к 13 часам дня, ехать до места назначения далеко.
Чаще всего я была пассажиром на заднем сиденье, поэтому больше смотрела по сторонам, и сначала дорога не вызывала особых очарований. Больше интересовало ее покрытие, ход машины, сколько стоит бензин, повороты и дорожные знаки, и, конечно, сильно доставали "хрустики" - мопеды и тарантайки о четырех колесах. И даже не столько сами транспортные средства, сколько их ездоки, совершенно незащищенные какой-либо амуницией на случай внезапного падения или, не дай Бог, аварии. На некоторых даже не было шлема на голове, не говоря об очках, защищающих глаза от мелкого сора или случайно отлетевшего  камушка. А, попавший в лоб камешек, может  стать последним, ощущением в этой жизни. Скоростной режим мало кто соблюдает. Если же  соблюдают, то на некоторых участках дороги выстраивается цепочка авто.  Постоянно маячащий бампер впереди идущей машины для любого водителя - все равно, что красная тряпица перед глазами быка. Редко, кто выдерживает такое испытание - некомфортную езду.  И, если шофер, впереди идущей машины, по каким-то причинам не хочет уступить дорогу, то стройная цепочка начинает рваться, водители сознательно идут на нарушение: обгон, выезд навстречку, превышение скорости.  Надо быть честной – сама нарушала. Все  рассчитывают на лояльность властей к иностранцам, а они, действительно, лояльны. БЕСПЕЧНОСТЬ, расслабленность, иногда усталость, иногда кураж, иногда раздражение - все это свойственно критским дорогам. А, казалось бы, люди отдыхают, не после смены домой тянуться. Чего бодаться-то? Дороги не широкие, как правило, две полосы, кроме национальной дороги.  Часто ее короткие прямые отрезки  сменяются затяжными поворотами или целой серией поворотов. Дороги по внутренней стороне шоссе  плотно прижимаются к подножию гор, от этого кажется ужасно тесно.
 
 



 Когда едешь по внешней стороне дороги возникает ложное ощущение  безграничной свободы: широко, никаких препятствий, за окном авто только просторы голубеющего моря.



Легко потерять контроль и "улететь"  в то самое море, узкие металлические ограждения или обрывки сетки тому не помеха. "Домики-часовенки" часто встречающиеся на обочине критских дорог  - это погосты, обозначающие место гибели людей, место, где произошла авария с летальным исходом, это и напоминание, что на дороге жизнью не играют. Дорожные пейзажи очень красивые, никогда не надоедали. Я периодически буду вставлять фотки с дорогой, но специально не снимала.



Продолжение следует...