Новый - старый РОБИНЗОН (РИФ часть 2.)

Риф. Часть 2. На краю рифа.
 
На Робинзоне  есть обзорная снорк-экскурсия по домашнему рифу, она проходит под руководством  инструктора. Новичков набирается человек 5-6 и такой группкой, следуя за «предводителем» гуськом, отважная команда совершает свой первый заплыв. Каково же было мое удивление, когда я узнала, что прежде, чем начать свое путешествие, все учасники подписывают бумагу, что их «нянька» не несет никакой ответственности за безопасность группы, и если что…, – каждый сам за себя. Тогда спрашивается, на кой мне такая дяденька или такой тетенька? Хотя объяснение этому есть. Во-первых, - подкупает авторитетность и опытность проводника; во-вторых, - несмотря на подписку – это вера,  еже ли что – помощь рядом; в – третьих, разные по интересам люди объединяются в едином стремлении: а) попробовать себя в новом деле – снорке, б) преодолеть чувство страха, выходя на глубокую воду. В компании это сделать легче, не зря существует поговорка «миром и батьку бить хорошо», в первый раз одному выйти на край рифа не просто. Я себя хорошо помню. Сердце колоколом в уши бухнуло. К таким компаниям я отношусь с почтением, называя их отважными героями (ирония здесь отсутствует). Хотя они неопытны и порой неуклюжи, и ведут себя, как мальки: жмутся друг к дружке, плывут своей маленькой стайкой, строго соблюдая заданное направление, с головами, повернутыми в одну сторону, куда укажет рука «нянюшки», все равно – уважаю.
Мы тоже поплывем на край рифа. Путешествие наше виртуальное, так что страшно не будет, все вернемся живыми и невредимыми, а по сему, сигайте в воду, господа! Дрыгнем ножками и начнем  движение от пустыни в сторону водников.  Проплывем над густой стеной зелено-бурых кораллов. Рыбья братия в этих местах такая же пугливая, как и на всем рифе, но есть исключения.



Место это не  тусовочное, тут жизнь, как на периферии города – тихая и спокойная. Сюда любят захаживать крупные груперы, ища уединения от надоедливых людишек. Время от времени  приплывают рыбки и покрупнее, беглым взглядом осматривают территорию, оценивая обстановку, задаются вопросом: «В Багдаде все спокойно?»





Ландшафт местности меняется. Колючие кустарники перемежаются с валунами.





Каменные нагромождения рождают причудливые образы.



 Здесь можно дать фантазии волю, включиться в игру воображения, увидеть  горбуна Квазимодо,



(см. на заднем плане снимка) и хрупкую танцовщицу Эсмеральду,



 умеющую за себя постоять, не прощающую грубую вольность и непристойную колкость…,



а если подплыть совсем близко, то от этого образа не останется и следа, разве только у «ног танцовщицы»  обретет временное пристанище красивый полосатик - восточный сладкогуб,



 если не видеть первые две фотографии, то последняя из трех воспринимается, как совершенно отдельная картинка.
 Коралловый риф – это не совсем цветущие сады, как мы их себе представляем. Скорее, это - известковые города и селения, образованные колониями коралловых полипов - крошечными морскими организмами. Многие из них способны извлекать известку из океанской воды, используя ее, как строительный материал. В процессе жизнедеятельности эти «гномы» окружают себя известковым скелетом, выстраивая вокруг себя «домик». Миллиарды домиков прикрепленных друг к другу, рождают замысловатые конструкции: разновеликие колючие  кустарники,



 шарики разных цветов, ветвистые пластины, очень напоминающие оленьи рога,



огромные зонтики и так далее...



Такими мы их знаем, ими  любуемся в дневное время.









Ночь – активная фаза кораллов. В эти часы «город-сад» преображается до неузнаваемости: распахиваются «окна и двери» микроскопических жилищ и на поверхность выходят живые организмы, выставляя на трубочках в темноту крошечные цветные «ладошки с пальчиками-щупальцами», подставляя их под падающий планктон. Поймав на «ладошку» крупинку планктона, щупальца сворачиваются, словно, прячут ее в кулачок,



начинается процесс поглощения пищи. Не обладая синхронностью процесса, сворачивая и разжимая «ладошки», полипы  придают этому действу мерцательный характер. Питаясь, они увеличиваются в объеме,



иногда на несколько десятков сантиметров, словно разбухают, и выглядят примерно, как  мягкий коралл, у которого полипы не имеют защитных панцирей-скелетиков.



В это время риф предстает во всей своей  многоцветной красе и становится похож на фантастическое цветочное поле или цветущие фруктовые сады. Вот бы увидеть это своими глазами!!!
 Но и то, что доступно дневному снорку, удивительно! Это - коралл-мозг, напоминающий мозговые извилины, обычно его можно увидеть в форме шара, но можно полюбоваться и таким видом



и коралл Acropora.







Веерные кораллы – розовые,



зеленые,



 желтые



 и кораллы, словно, собранные в букет,  перехваченный широкой лентой.



На мелководье, там, где достаточно солнца, где течения приносят дополнительный кислород и питательные вещества, кораллы устилают дно сплошным густым ковром.





Проплывая над ним, убеждаешься, в том какую непримиримую борьбу за выживание ведут коралловые колонии. Отвоевывая и обозначая свою территорию, они защищают ее от посягательств себе подобных границей, оставляя заметный след, словно рубец от ожога.



Бесспорно,  жизнь - борьба!
Споры кораллов расселяются на объектах не подверженных быстрому разложению и разрушению, им нужна прочная твердая основа, поэтому погибшие, но еще сохраняющие свою твердую известковую оболочку, кораллы заселяются повторно.



И снова на некогда живом, а теперь мертвом камне, словно молодая лесная поросль, тесня и выпихивая, друг друга, борясь за лучшее место под солнцем, разрастается сложная многовидовая колония.







На Робинзоне два участка обширных коралловых полей: один тянется от водников в сторону бич бунгало. Он достаточно широк и край рифа перемежается большими валунистыми кораллами, зонтиками разных видов и цвета, пещерками, расщелинами, слоистыми образованиями.
Второй - начинается за гостевым пирсом справа, он не такой широкий, как первый, но достаточно протяженный, постепенно переходящий в глубокое разрушение больших зонтиков и,  подступая к техническому пирсу, завершается большим отрезком откровенного лома мертвых кораллов.
Край рифа очень привлекательный. Я находила огромное удовольствие, кувыркаясь у больших камней.  Они для меня были, словно горы, большие и малые,



 подошвы и вершины, которых окружали колючие кусты и одиночные кораллы.  Больше всего меня изумляли замысловатые коралловые цепочки,



гирлянды,



завитки,



ставшие живым украшением подводных великанов.
Мотивчик песенки, взявшись ниоткуда, «…привези, привези, мне коралловые бусы, мне коралловые бусы из-за моря привези…» будил совсем нереальную картинку: будто сошла вода вниз, словно в поклоне горам склонилась, и поднялись мои горы во всей свое красе,  а на них каких только бус не одето, выбирай любые! Одна нитка даже рассыпалась…



 Склон рифа до самого дна занимают валуны-кораллы. Огромные и совсем небольшие ветвистые, листовидные,  зонтичные колонии, слоями перекрывают друг друга. Слои эти придают склону некую ступенчатость, смотришь на них сверху и, словно, видишь лесенку, ведущую вниз. Кажется, что при желании, можно легко и быстро, перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, достичь самого дна. Укрытые водой, они помогают понять степень глубины подо мною,



но как говориться: «Есть желание – нет возможности»,- и сколь ни пытайся «прыгать», вода упорно выпихивает на поверхность.
Склоны все изрезаны потайными ходами и норами, и  те, кого редко удается увидеть на  «плоских равнинах», здесь встречаются часто.





Крупные особи груперов придерживаются глубины и «прохаживаются» у стенки рифа, демонстрируя полное пренебрежение к ныряльщикам и пловцам.



Иногда, встречаешься с огромными рыбинами нос к носу совершенно случайно, вспугнув «тушенку», только потому, что ее не заметила.



О, видели бы вы, этот взгляд-укор, которым тебя одарили! Вы бы сразу поняли, что вам отвесили фунт презрения, только что не сказали: «Тьфу, на вас… Тьфу, на вас еще раз!» - и, в след за этим - ленивое, скользящее движение под крышу зонтика. Пойди, достань!








Или еще. Встретишься с таким красавцем и висишь перед ним в полном ступоре, таращишься во все глаза, не шелохнешься, а он словно в уши выговаривает: «Что уставилась, тетя? На мне цветы не растут!»



А дальше спина и глубина…



А нам пора выныривать.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...