В погоне за бобрами

   История Канады неизлечима без истории бобрового бизнеса. Ведь не секрет, что поначалу, наивные европейцы, разочаровавшись не увиденными под ногами россыпей золота, хотели поначалу даже «закрыть» Канаду обратно, открытую Джованни Каббото в 1497г. И только потом лет, эдак 120 спустя, именно бобры убедили европейский охотничий бомонд начать серьёзную колонизацию страны, со всеми вытекавшими оттуда «прелестями» – вырубкой лесов, истреблением колоссального количества животных, неприятностями с индейцами.

    Но бобры, кудесники бобры... герои нашего рассказа были первыми. Вездесущий глаз стяжателя мехоторговца, угадавший недетские барыши в сбыте хорошоудерживающих тепло бобровых шкурок, поставил на ноги вопрос о зарождении канадской экономики вообще, как таковой. Его величество Спрос тут же воодушевил на трудовые подвиги Его лакейство - Предложение. И вот уже летят, на наполненных всеми ветрами парусах, корабли, с полными запасами пуль, пороха, дроби и других инструментах извлечения прибыли. При этом думавшие, что: приедут, настреляют полные мешки добра, наварятся и обратно в свою Европу, первопроходимц... , пардон – первопроходцы, даже не подозревали какой основательный фундамент они закладывали в создании будущего государства. Как всегда, в такого рода бизнесах, основанных на принципе урвать у матушки природы, все цимесы достаются перекупщикам-спекулянтам. Даже из тех кто по воле случая первым споткнулся о настоящие золотые россыпи на диких американских реках, никто не стал Морганом или Дюпоном. Так вот как раз о тех кто стоял первым в длинной цепочке, оканчивающейся расшитым меховым манто на нежных плечах какой нибудь модницы, и пойдёт наш рассказ.

     Место было замечательное. Хорошо просмоленное каноэ, утопающее в воде почти по самые борта, натужно шурша уткнулось в пологий берег. Одиннадцать плотноуложенных мешков удалось припереть с верхней водой Хромому Чарли в новый - Форт Темискаминг, весной 1679 г. Ему чертовски повезло. Талая вода не давала укрытия полупроснувшимся животным и они пачками попадались ему на мушку. Он потратил мало пороха и пуль в этот раз. И они сгодились ему при встрече со свирепыми алгонкинами, конкурирующей организацией, так же усвоившими первые уроки капитализма на канадской земле.

     Однако ничего это не волновало Беззубого Франсуа, владельца крупного барка, на который свозилась вся окрестная добыча. Мало того что его мучила боль остатка коренного зуба, так ещё весенний паводок оказался слишком коротким. Ему надо торопиться, пока вода не обнажила острые камни порогов и не превратила его путешествие с грузом в весёлый рафтинг на обратном пути. Он нервничал ещё и потому, что привёз много утвари : мешки, мелкие канаты, топоры, пилы, спички, порох, одной дроби только четыре дюжины тяжеленных ящиков. А эти хитрющие индейцы, обещавшие до краёв наполнить шкурками его барк, всё не идут и не идут.

     Вместе с ним в этот раз решился приехать ростовщик из компании «Голдсман и сыновья», кредитовавший такой рискованный по тем временам 800-километровый поход от Монреаля на северо-запад. Очевидно в компании решили проверить рентабельность нового предприятия и координацию по направлению рисков. Он всю дорогу чихал и кутался в шубы, хотя снег почти сошёл и оставался лишь в тёмных проталинах.

     Но самым уважаемым в фактории был огромного роста верзила Этьен. Он был аккадийцем и тем страшно гордился. Это потом, тот народ будет согнан с берегов канадской Атлантики и рассеян почти по всей территории Америки. А сейчас лишь недоразумение, в пьяной драке, заставило великана броситься в таёжную глушь, в надежде, что обидчики забудут о его существовании. Теперь он смолил лодки. Точнее он вообще их делал, потому как смоление, то есть скрепление толстых кусков древесной берёзовой коры, собственно и было основным в его бизнесе. Примеченный ещё у индейцев микмаков способ смешивания сосновой смолы с измельчённым пеплом он виртуозно довёл до совершенства. Его лодки оставались долговечнее чем даже у самих индейцев!

     Вот и сейчас, Хромой Чарли только благодаря прочности лодки Этьена сумел на две недели привести больше 100 шкурок в лагерь. Нюх не не подвёл старого траппера. Первый сдатчик снимает лучшие цены. Пришедшие, через 2 дня, индейцы никак не брали в толк – почему получали вдвое меньше, за почти такой-же товар. Они ловили по старинке – в силки и ловушки. Попадались маленькие глупые зверьки или старые невнимательные. Старина Чарли, со своим новым облегчённым мускетом, с кремниевым затвором, выбирал только крупную дичь и каждый раз крякнув, укладывал ее обычно с первого выстрела. Пули были дороги. Даже  мешочки с порохом, когда хромой хитрец обменивал на шкурки, всегда забирал верхние, просушенные.

    Торговцы остановились у тучного рыжего, с красной физиономией, ирландца О’Хары. Имевшего большой деревянный сруб, половина которого была отдана под склад. Причём складом служил обширный погреб, где, по заверениям хозяина, товару не страшен  даже пожар. Ирландец вёлся от пива, и две пинты тёмного шамблийского пива “Unibrou”, были хорошей платой за О’Харины апартаменты. Он был очень набожным и в свободное от работы время помогал пастору ладить деревянную церковь на пригорке.

     Бельгийский пастор Кью, был молодым и энергичным малым, мечтавшим о карьере епископа. Он обещал привести в лоно католической церкви не менее 2000 новых праведников, питающихся, правда пока ещё, полусырым мясом и не признающих летнюю форму одежды. Определённые успехи он имел с прошлой зимовки на соседнем острове, ниже по реке, где индейцы долгими зимними вечерами, через корявого переводчика, открывали для себя все десять заповедей и столько же грехов земных. Сейчас его главной задачей было развеять недоумение «краснокожего» населения, - что же задорного в том, что после мессы можно пойти в лес и поподнести пару пойманных куропаток своим деревянным идолам. Нехай и сосновые боги попотчуются...

     Придирчивость беззубого француза росла с каждым новым тюком шкурок. Отбирались самые толстые, густые шкуры взрослых животных. К концу недели, весь трюм, надпалубники, и пол-каюты были плотно забиты параллепипедообразными тюками коричневатой, лоснящейся на солнце, продукцией. Это был самый дальний форт, куда решили послать младшего Голдсмана и теперь стало понятно, что товар надо брать только с северных районов, где суровые условия позволяют выжить только особо упакованным бобровым комьюнити. Одновременно в голове юного коммерсанта просчитывалось увеличение запасов и провианта для северных экспедиций. Разница в цене между шкурками и обмениваемым оснащением, плотно откладывалась в голове сообразительного юноши.

     Утром, все население небольшой фактории вышло к воде провожать барк. Тяжело покачиваясь на крутых боках, судно степенно выслушивало молитвенное напутствие Отца Кью. Хромой Чарли, сидя на мешке отдирал смолу со шпор и щурился весеннему солнцу. Собаки крутились вокруг Великана Этьена, громко посылавшим их куда подальше и очищавшего чаны с зажаренными лосиными окороками. Другие охотники, рассовав поклажу по лодкам, просто глазели на людей с далёкого города, обсуждая услышанные новости. И только индейцы усевшись в круг, казалось не замечали пришельцев. Тот которого звали Зоркий Гриф, сидя спиной, наблюдал, через полученное зеркальце - куда это толстый неповоротливый ирландец прячет оставшиеся пинты виски...
     Зачиналось солнечное и ветреное лето 1679 года.


     Э П И Л О Г .
     Помнится, как там, у Макаревича –
«...Был там и я, и, на толпу глазея,
С болью в душе понял я вещь одну,»
Был там и я... Но боли не было, был большой интерес и желание узнать побольше нового и неизвестного. Всё это с удовольствием рассказывают гиды исторического национального парка Форт Темискаминг-Обадживан, расположенного недалеко от местечка Виль Мари, на самом западе Квебека, на границе с Онтарио(834 Chemin du Vieux Fort, Duhamel-Ouest, QC J9V 1N7). Прекрасно сохранённое место старинного перевалочного пункта, окунает в нравы тех далёких дней, в атмосферу дикой первозданной природы, когда она ещё была хозяином над человеком и великодушно дала покорить себя.