Классическая Антарктика

Идею увидеть Антарктику я «вынашивала» несколько лет. Началось все с любимой сказки «Снежная королева» и – как волшебная колыбельная на ночь –  «Антарктика» Вангелиса. Неважно, что по Андерсену владения Королевы находились в Арктике, в Лапландии. Ведь, слушая Вангелиса в темноте, я неизменно «видела» Герду, в поисках Кая пробирающуюся сквозь снежную вьюгу мимо полярного сияния к ледяному дворцу, где плененный Кай пытался собрать из льдинок слово «вечность». Для меня все это слилось в манящий образ Антарктики, и я лишь ждала, когда осознаю, что вот оно – время увидеть Антарктику. Мне казалось, что туда не едут просто как в очередной отпуск – отдохнуть, развлечься или «подправить» здоровье. Люди, побывавшие там (в основном, излагающие свои мысли на английском языке), называют антарктическое путешествие «once in a lifetime journey» - «путешествие всей жизни», и еще про Антарктику говорят - «Come back different» - «Возвращайтесь измененными». И вот, почувствовав себя готовой к откровению, которое что-то изменит в моей жизни, я собралась в Антарктику. 

Оптимальный вариант путешествия в Антарктику – экспедиционные круизы. Это круизы со здоровой долей экстрима, адреналина и путешествий – непредсказуемо (все зависит от погоды, ледовой обстановки, настроения представителя местной фауны) и в то же время безопасно. То, что надо. Программа создается таким образом, чтобы по максимуму использовать все возможности для исследования Антарктики наиболее близко и полно – везде, где можно, осуществляются высадки на резиновых лодках «Зодиаках», где нельзя высадиться – совершаются морские прогулки на этих же «Зодиаках».  Кроме того, на борту в избытке лекции, мастер-классы и презентации, освещающие разные темы – природу, историю, особенности фотографии и всякое другое. Звучит не романтично, зато понятно – Антарктику предлагают «под разными соусами»: большой выбор судов (предлагающих, в свою очередь, обилие разных по комфортности условий проживания), чуть меньший выбор программ и маршрутов. Есть программы, «зацикленные» на чем-то конкретном – орнитология, флора и прочее, но это не для меня. Я хочу всего, но за разумные деньги, поэтому останавливаюсь на, так называемой, «Классической Антарктике» - Южные Шетландские острова и Антарктический полуостров. «Соусов» становится меньше, но теперь надо выбрать судно, что не менее важно выбора программы. В Антарктику предлагают отправиться и на родных русских экспедиционных судах и ледоколах, и на яхтах, и круизных лайнерах, и экспедиционных судах класса люкс и даже на парусниках. Сразу «отметаю» большие круизные лайнеры - чем больше народу, тем труднее и дольше организовывать высадки или экскурсии на «Зодиаках», тем меньше шансов пообщаться с лекторами и членами команды, познакомиться с интересными людьми. Похоже, я нашла «золотую середину» - «экспедиция» вкупе с «люкс» - экспедиционное судно класса люкс «Коринтиан II». 

Круиз начинается в самом южном городе Ушуайа, в Аргентине. Это место называют «краем света». Что-что, а уж количество времени и сил, которое отнимает дорога сюда, полностью оправдывает название. Но это – история отдельная и не про Антарктику, которая, кстати, забегая вперед, очень даже стоит таких жертв. Ушуайа – красивый городок, обрамленный красивыми горными ландшафтами. Познакомиться с городом ближе не было времени; из достопримечательностей посетила только несколько сувенирных магазинов)). Экспедиционно-исследовательский дух, видимо, уже включился, потому что даже во время короткого сувенирного шопинга успела сделать открытие: на половине сувенирной ерунды Ушуайа обозначается как вышеупомянутый «край света», а на другой половине – «ворота в Антарктику». Конец или начало? «Ибо всегда конец означает начало чего-то нового» - Ушуайская философия))

Пролив Дрейка – как страшное начало сказки: здесь почти всегда штормит, и испытание штормами уготовано почти для всех посетителей Антарктики. Мы только вошли в пролив, а общая нервозность уже витает в воздухе. Нервничают пассажиры, нервничает доктор, а экспедиционный лидер уклончиво обещает: «After Drake everything will be OK» - «После Дрейка все будет отлично»). Вот такой вот фатальный оптимизм. Увы, мы не были исключением. Что ж – по крайней мере, можно успокоить себя тем, что на себе испытали нелегкость покорения полярных далей. И вот еще что – раньше, когда суда были еще парусными, преодолеть пролив считалось для мореплавателей сложнейшим испытанием. И потому каждый моряк, совершивший такой переход, имел право носить в левом ухе серьгу – символ морской зрелости и отваги.

Я обнаружила, что если морскую болезнь не холить и лелеять, жалея себя, а по - возможности игнорировать, то все намного легче. Выхожу на открытую палубу – слышала, что от укачивания некоторым помогает сосредоточить взгляд на статичных объектах или на линии горизонта. Здесь в гордом одиночестве наблюдает за горизонтом лектор-орнитолог. Разговорились. Оказалось, он здесь не «усыпляет» морскую болезнь, а потихоньку прощается с одной из своих «мечт» - увидеть зону Антарктической конвергенции)) Такое сложное название означает место слияние холодных антарктических водных масс с более теплыми водами Атлантики и Тихого океана. Разница в температуре воды совсем небольшая: летом она снижается с пяти-девяти до одного-трех градусов, зимой - с трех-четырех до минус одного. Но количество планктона при этом резко возрастает, и все вокруг меняется. За каких-то полчаса количество птиц подскакивает с пары десятков до нескольких тысяч. Увы, «шторму все живности покорны»: и люди, и птицы…

На первый взгляд, морские слоны, мягко говоря, не очень симпатичные; в них нет трогательности и своеобразной грации их сухопутных тезок, только короткий хобот, напоминающий обрезанный пылесосный шланг. Морские слоны неподвижно лежат или спят на некотором расстоянии от моря, этакие добродушные флегматики. Они мало обращают внимания на посторонние звуки, и к ним можно подойти вплотную.

Однако как и у людей, непрезентабельная внешность совсем не означает внутреннюю несимпатичность. В чем меня убеждает лектор – морской биолог Ивица Малич. Будучи родом из Хорватии, он довольно хорошо говорит на русском языке, и изучает «жизнь морских слоней»). Я вдруг замечаю, что Ивица очень похож на своих подопечных, хотя в симпатичности ему отказать нельзя: у «слоней», как и у Ивицы, добрые и  очень умные глаза, хоть и ленивые.

На высадку отводится всего два часа. Чуть дальше от берега расположилось несколько сотен антарктических пингвинов, или, по-английски, пингвинов чинстрап. (chinstrap). У чинстрапов – полоска под подбородком (chin – подбородок, strap – полоска, завязка), как - будто удерживающая невидимое сомбреро на голове. А еще читала, что советские моряки называли антарктических пингвинов "ментами" за черную полосу поперек горла, словно ремешок от фуражки.

Прикидывая место для пункта наблюдения за пингвинами, вполуха слушаю разъяснения лидера. Облюбовав трогательную пару с малышом, сажусь неподалеку и делаю вид, что я – часть Антарктической панорамы, причем совершенно безобидная. Дабы усыпить возможную бдительность пингвинов, сижу неподвижно, мысленно жалея о некоторых несделанных фотографиях и уговаривая себя, что времени еще много.

Между тем пингвины свыклись с моим присутствием и продолжают заниматься своими делами. Мамаша сидит на гнезде из камней, а малыш – где – то под мамашей, вернее у нее под животом. Ему тепло и уютно. Папаша – пингвин – трогательно заботлив. Как примерный семьянин, он совершенствует «домашний очаг», подкладывая камни в гнездо. Выглядит это так: находит камень, берет его клювом и, непонятно каким образом определив, достоин камень быть частью их гнезда или нет – либо отбрасывает его в сторону, либо заботливо подкладывает под пингвиниху. Пересмотрев все близлежащие камни, он решается предпринять прогулку к побережью. Он, конечно, давно заметил соседство ярко–жёлтого существа (цвет моей экспедиционной куртки), бесцеремонно наблюдающего за ними. До сих пор ему было не до меня, а теперь он делает вид, что ему надо именно в ту сторону, где сижу я. Траектория его пути включает местонахождение моих сапог. Он залезает на мой сапог, спрыгивает и деловито идет дальше. Тут я замечаю, что по побережью вереницей идут другие пингвины. Причем идут в одном направлении, торопятся, боятся, видно, что им чего-то очень нужного не достанется. Оказалось, что они идут нырять - в совершенно определенном месте. Жалко, не спросишь пингвинов, почему именно там…

 На пути к Антарктическому полуострову пересекаем пролив Брансфилд. В туристических проспектах его называют «Аллеей Айсбергов». Множество ледяных великанов приплывает сюда по течению из моря Беллинсгаузена. Айсберги привлекают меня даже больше, чем чудесная антарктическая живность: огромные ледяные глыбы, различные фантастические фигуры, а кое-где прибой выгрыз глубокие синие пещеры или украшенные сосульками арки. На самом деле антарктическая действительность оказалась даже более щедрой на краски, чем моя фантазия. Лед здесь бывает не только белым, синим, голубым, сиреневым, прозрачным. Бывает еще и розовым, если на его поверхности поселились арбузные водоросли. Попадаются еще зеленые айсберги. Они окрашены водорослями: если лед зеленый, значит, айсберг недавно перевернулся. Были еще прогулки на Зодиаках к статичным, сидящим на мели айсбергам – огромным глыбам, похожим на ледяные дома. 

Поближе познакомиться с аделями удается во время высадки в небольшом заливе Надежды, на северной оконечности Антарктического полуострова. Один берег залива покрыт льдом, а другой - каменистыми россыпями и выходами скал. На широком, ровном склоне расположена колония пингвинов Адели, около ста тысяч пар. Наблюдаю за известным мне уже "пингвиньим шоссе" - основной путь от пляжа к гнездам. По нему тянутся встречные цепочки сотен птиц, деловито семенящих вверх или вниз. Пингвины, идущие вниз, просто съезжают на животе, а идущим вверх приходится использовать клюв в качестве ледоруба, втыкая его в снег и подтягиваясь.

Вокруг виднеются "детские сады" - толпы пингвинят от дюжины до нескольких сотен. По свидетельству одних полярников, при этих группах остается несколько специальных "воспитателей", тогда как остальные птицы заняты поисками корма. "Воспитатели" будто бы бдительно следят за порученной им группой птенцов и в случае чего немедленно пускают в ход клюв и крылья. Другие исследователи утверждают, что эти группы беспризорны.

В круизе было еще много всего: пингвины, морские котики, леопарды и слоны, «кусочки» неуловимых китов, которых удалось «поймать» взглядом (фотообъективом, увы, так и не удалось), айсберги, волшебные антарктические закаты.

Антарктика другая. Не бескрайняя ледяная бело-голубая «стеклянная» пустыня, какой я ее себе представляла. Она живая: «дышащая» вулканами, озвученная криками птиц, суетой пингвинов и грохотами снежных лавин, расцвеченная неповторимыми антарктическими закатами. И в то же время как-то отстраненно – великолепная. Это, несомненно, «once in a lifetime journey», потому что не забудется никогда. Но это не значит, что «once is enough» - «одного раза достаточно». На мой взгляд, Антарктика не относится к местам, которые, подобно местам паломничества, достаточно посетить один раз. Она всегда разная, новая.  И еще - во время круиза узнала столько нового и интересного об уголках Белого Континента, оставшимися для меня загадкой; надеюсь, получится поучаствовать в «Антарктической кругосветке» - ледокольном круизе вокруг континента, который теперь манит еще больше.