Дели-Агра-Кхаджурахо

ИНДИЯ.    Дели-Агра-Кхаджурахо

Через час за ними пришла машина, и они отправились в поездку по маршруту Дели-Агра-Кхаджурахо-Варанаси.

***

Прилетели в Дели. В аэропорту их встречал импозантный, как с экрана болливудского фильма, молодой человек.

— Меня зовут Аниш, — представился он. — Я буду сопровождать вас в Дели и Агре, а затем отправлю в Кхаджурахо.

Его голос звучал откуда-то сверху мягко и вместе с тем выразительно. Говорил он так артистично и предметно, что за его короткой фразой ярко просматривалось величие столицы, романтизм памятника любви и сдержанный эротизм Кхаджурахо.

Представились в свою очередь Майя и Максим.

— У вас красивое индийское имя, — заметил Аниш.

— Как индийское? — опешила Майя.

— Так звали мать Будды, так называют священный город Харидвар, где находится древний храм матери богов Майи.

— Вот-те на, — иронично заметил Максим. — Надо было приехать в Индию, чтобы узнать, что ты носишь имя матери богов.

— Чтобы не тратить время попусту, предлагаю прямо сейчас провести обзорную экскурсию, тем более, ваш отель находится в другом конце города, а уже после этого поселиться. Завтра предстоит долгий путь, день будет эмоционально затратным, так что вам надо как следует отдохнуть.

Аниш держался с таким достоинством и так академично вел экскурсию, что Майя с Максимом ни разу не решились задать вопрос, хотя и без вопросов все было предельно понятно.

Они ожидали экзотики и сполна ее получили, но их поразила современная архитектура новой части Дели. Этот контраст величественной древности и грандиозной современности изумлял и потрясал.

***

В путь отправились ранним утром на «Тойоте» представительского класса. Аниш одновременно выполнял функции гида и водителя.

— Присутствие лишнего человека зачастую обременяет, — объяснил он свое явление в двух лицах.

Дорога поражала и восхищала. Большой Дели тянулся несколько километров, и весь этот путь вдоль дороги они наблюдали ужасающую нищету. По десятку и более выползали из коробок люди, где ютились всю ночь. Не будь это зрелище так печально, их появление можно было бы сравнить с цирковым представлением. Изредка встречающиеся ветхие хижины на их фоне казались дворцами. Вся жизнь этих людей проходила здесь же, у дороги. Здесь, прямо на кострах, они готовили пищу, бросая в огонь все, что попадало под руку, большей частью жутко дымящий пластик. Здесь они что-то мастерили, шили, мылись, стирали. Местные цирюльники расставляли свои принадлежности и артистично брили и стригли клиентов.

Пригородный пейзаж утлых лачуг сменился экзотической сельской местностью с работающими на полях крестьянами, водоносами, слонами и повозками, запряженными буйволами. На опушках немногочисленных лесных массивов безмятежно паслись антилопы.

Когда Максим сокрушался по поводу того, что не успел что-то снять на видеокамеру, Аниш услужливо съезжал на обочину дороги со словами:

— Мы никуда не спешим и можем остановиться в любой момент.

Вдоль дороги двигалась вереница женщин в ярких красных сари с огромными медными кувшинами на головах. Это было красочное зрелище, и Аниш остановился по собственной инициативе. Максим вышел и начал было снимать, но женщины запротестовали. Видимо самая старшая обратилась к Анишу, и тот, смеясь, перевел:

— Они просят за съемку по десять рупий каждой. Если хотите, можете дать по пять, они будут счастливы.

Максим дал переговорщице сто рупий, и стайка из пятнадцати живописно одетых женщин устроила грандиозную фотосессию, сопровождая ее пением и танцами.

— Таких живых, колоритных фотографий и видеокадров у меня в жизни не было. Смотри, Майя: будь ты в сари, ты бы ничем не отличалась от этих красавиц.

Аниш сказал им, что в селе сегодня свадьба, и эти деньги, немалые для сельских жителей, они подарят невесте.

— Аниш, — спросила Майя, — а как женятся и выходят замуж в Индии?

— В Индии более восьмидесяти процентов индуистов и около двадцати процентов буддистов, сикхов, мусульман и христиан. Последние женятся по своим обычаям, а что касается индусов, или индуистов — это те индийцы, которые проповедуют индуизм — они безоговорочно женятся, как того требует традиция. Брак детей — это забота мамы. Именно мама ищет сыну невесту, исключая те случаи, когда о браке детей договорились еще в раннем детстве или сразу после рождения. Правда, в таком случае и браки заключаются чуть ли не в десять лет, однако это происходит все реже. Так вот, находит мама невесту, причем обязательно исповедующую индуизм, обговаривает с ее мамой все детали, и вместе они направляются к брамину, который составляет астрологические карты жениха и невесты и дает заключение по поводу благоприятности или неблагоприятности брака. Кроме того, он указывает дату бракосочетания.

— Так это же может быть будний день, — изумилась Майя.

— Да хоть так нелюбимая европейцами пятница, тринадцатое. Для данного союза это будет самый благоприятный день.

— Ну, предположим, брамин указал на неблагоприятность союза. Можно этим пренебречь? — спросил Максим.

— Можно, но кто захочет обрекать своих детей на плохую карму? Проще найти другую невесту. И ищут. Во всяком случае, мне не известны ситуации, когда вопреки предостережениям брамина брак заключался. Даже деловые намерения отменяют.

— Что значит «деловые»? — уточнил Максим.

— Ну, это когда в интересах бизнеса объединяются две семьи. Или, скажем, родители хотят выдать свою дочь с ярко выраженными физическими недостатками и ищут претендента среди низких слоев населения.

— Случается и такое? — наивно заметила Майя.

— Такое случается всегда и везде, — почти оправдываясь, ответил Аниш.

— А если невеста не понравится сыну, он всю жизнь проживет с женщиной, которая ему неприятна? — возмутился Максим.

— Во-первых, каждая мама любит своего сына и желает ему счастья. Во-вторых, она хорошо знает вкус своего сына. Ну и наконец, если быть до конца откровенным, то стоит признать, что многие современные мамы берут на себя грех и показывают фотографии невест. А моя мама как бы невзначай сообщила мне адрес, и прежде чем было принято окончательное решение, я украдкой «подсмотрел» свою невесту. Причем она мне так понравилась, что я не спал несколько ночей из страха, что наш союз окажется неблагоприятным и астролог не даст на него добро.

— В России я встречал индийцев, женатых на русских. Получается, что они нарушили традицию и обрекли себя на плохую карму? — поинтересовался Максим.

— Эти индийцы могли быть не индусами, а мусульманами или христианами, и тогда они ничего не нарушили, но если они индуисты, то в следующей жизни они, безусловно, получат плохую карму, а в этой жизни, чтобы зло не распространилось на всех родственников, вся семья, весь род отрекается от такого человека. Впрочем, в 1995 году верховный суд Индии обозначил условия, при которых неиндус может стать индусом, однако далеко не все брамины согласились с этим. Лично я считаю, что индуистом может быть только индиец, это национальная религия. К европейским кришнаитам, приезжающим в Индию, да еще так забавно отправляющим религиозные обряды, мы относимся как к ряженым, с сочувствием, но и с уважением.

— А имеет ли значение в современной Индии принадлежность к той или иной касте при заключении брака? — спросил Максим.

— Конечно не так, как сто лет назад, когда никому и в голову не пришло бы поженить брахмана с шудрой, но имеет, как, впрочем, во всем мире. Это только в последние десять-пятнадцать лет европейские принцы стали жениться на официантках, а раньше такие союзы сопровождались грандиозными скандалами. По индуистским канонам все индусы разделены на четыре касты, на санскрите «варна», что переводится как «цвет». Даже теперь кожа у брахманов, представителей высшей касты учителей и священнослужителей, хоть немного, но светлей. За ними идут кшатрии — воины и правители, вайшьи — земледельцы, торговцы, предприниматели и шудры — слуги и рабочие. В каждой из этих каст есть деление на сотни подкаст, определяющих статус и род занятий. Вне этой кастовой системы находятся неприкасаемые. Если представители низших каст, включая неприкасаемых, будут смиренно терпеть лишения, стойко переносить все тяготы судьбы, то они смогут улучшить свою карму и в следующей жизни занять более высокое положение. Как, впрочем, и наоборот. Формально деление на касты отменено в 1948 году и считается вне закона, но, думаю, вы не раз увидите презрительное отношение к неприкасаемым.

— Аниш, а правда, что в индуизме после смерти мужа вдова должна совершить акт самосожжения? — спросила Майя.

— Этот обряд называется «сати» и является свидетельством любви к своему мужу. Опять же сила его заключается в том, что он освобождает обоих супругов от всех грехов. То есть в следующем своем рождении оба они рождаются с чистой кармой. В религиозных текстах сати упоминается исключительно как похвальный обряд. Поэтому, естественно, мужская часть населения всегда была заинтересована в сати, и когда много веков назад этот обряд, который до того был исключительно добровольным, стал исполняться не всегда, его сделали принудительным. Еще с конца восемнадцатого века европейские колонизаторы пытались препятствовать этой традиции, а около тридцати лет назад были приняты законы, по которым участники данного обряда подвергаются уголовному преследованию. Несмотря на это, последнее публичное самосожжение произошло совсем недавно — в 2006 году, а в глубинке они происходят и сейчас. Надо заметить, что жизнь вдов и по сей день является тяжкой. На них предпочитают не женится, их присутствие где-либо является дурным знаком. Часто их изгоняют из семьи, и они вынуждены попрошайничать, чтобы выжить. Словом, ореол неблагоприятности вокруг вдов все еще не изжит.

Большая часть пути проходила по скоростной трассе Великих Моголов. При обгоне водители торжествующе долго сигналили тем, кто оставался позади. Украшенные, как новогодние елки, грузовики болезненно переживали обгон и долго ревели вдогонку.

— Традиция, однако, — смеясь, заметил Максим.

***

На пятом часу пути въехали в Агру. Город, преимущественно состоящий из домов не выше трех этажей, вмещал в себя около двух миллионов людского населения, бесчисленное количество наглых обезьян, изымающих у людей все, что им нравилось, и тысячи коров, разгуливающих с глубокомысленным видом там, где им заблагорассудится.

— Агра, — начал повествование Аниш, — имеет древнюю и богатую историю. Основанная в пятнадцатом веке, на протяжении двух столетий она была столицей империи моголов, завоевавших почти всю Индию. Средневековая Индия состояла из нескольких десятков небольших государств. Их владыки, раджи и махараджи, бесконечно враждовали друг с другом, и слабая Индия часто становилась жертвой завоевателей. В одиннадцатом веке в Индию вторглись мусульмане и к тринадцатому веку захватили весь север страны, где создали Делийский султанат. После вторжения в Индию Тимура султанат стал распадаться, и к шестнадцатому веку его потомок Акбар, гробница которого расположена неподалеку в пригороде, создал империю Великих Моголов со столицей в Агре. Кстати, туристы из России говорят, что Тимур был русским, это так? — неожиданно спросил Аниш.

— Вероятно, они имели в виду то обстоятельство, что основатель династии Тимуридов Тамерлан, этот железный хромец, завоеватель мира, был родом из Самарканда. Это узбекский город, но относительно недавно Узбекистан входил в состав Советского Союза, так что русские действительно находятся в некотором историческом родстве с Тимуром, — попытался сгладить великодержавный шовинизм новых русских Максим.

— Какой ты умный, — улыбнулась Майя, обняв Максима.

— Будущий дипломат все же, а не хухры-мухры, — отшутился он.

— Расцвет империи приходился на внука Акбара — Шах-Джахана, — продолжал Аниш. — При нем империя достигла высшего великолепия в архитектуре, венцом которого стал Тадж-Махал. Могущественная империя Великих Моголов покорила почти всю Индию и простиралась до Бенгальского залива. Сегодня в оставшееся время предлагаю посмотреть форт Агры, а завтра без спешки посетим Тадж-Махал.

Возражений не последовало, и Аниш повез их в крепость.

Построенный шахом Акбаром в середине шестнадцатого века Красный форт походил на крепость лишь снаружи. Внутри хмурой и непривлекательной внешне цитадели, окруженной глубоким рвом, были сады и богато украшенные драгоценными и полудрагоценными камнями дворцовые помещения.

— Три столетия он был резиденцией правителей Великих Моголов и постепенно превращался из крепости во дворец, — пояснил Аниш.

Обошли белоснежную Жемчужную мечеть, прогулялись по прохладным виноградным садам, посидели у бассейна, прошлись по дворцовым помещениям и направились в Жасминовую башню. Вошли в небольшую комнату, усеянную вмонтированными в стены маленькими зеркалами. Из ее окна открывался вид на дворец Тадж-Махал.

— Вам, безусловно, в общих чертах известна история любви Шах-Джахана, завтра я буду подробно об этом рассказывать. Сегодня лишь скажу, что когда сын Шах-Джахана сверг с престола отца, он поместил его вот в эту комнату. Повернитесь спиной к окну, встаньте в любую точку комнаты, и вы непременно найдете зеркало, отражающее дворец. Шах-Джахан смиренно принял превратности судьбы, попросив сына только об одном: вмонтировать в стены зеркала, чтобы безутешный шах ни на минуту не терял из поля зрения образ дворца, где покоится его любимая.

Для своего погребения Шах-Джахан мечтал построить на другом берегу реки Ямуны, прямо напротив Тадж-Махала, точно такой же дворец, только из черного мрамора. Его мечтам не суждено было сбыться. Через семь лет заточения он умер и был погребен рядом с возлюбленной Мумтаз.

***

Устроились в отеле и решили прогуляться по улочкам вечерней Агры.

Навязчивые торговцы буквально затаскивали их в магазины и предлагали товары с непременным требованием померить, потрогать, попробовать и, не наблюдая никакой эмоциональной реакции, снижали цены в два-три раза. Это было забавно, так как цены и в первом варианте были до смешного низкие. Максим, ради развлечения, иногда шокировал торговцев, платя за товар первоначально заявленную цену. Те же, отказываясь понимать нелепость сложившейся ситуации, с неистовством предлагали еще большую скидку и без всякого удовольствия продавали товар по первоначально обозначенной высокой цене.

Зашли в ювелирную лавку и стали разглядывать украшения. Девочка лет пяти подставила к витрине стульчик, выбрала колье с сережками и надела их на Майю.

— Как мило, — заметила та, — и ведь со вкусом выбрано.

С этими словами Майя стала снимать украшения, но девочка активно запротестовала, не давая этого сделать, а когда ее упорство не возымело успеха, она расплакалась.

— Ну как здесь не купить! — рассмеялся Максим. — Что мы вам должны?

Аниш стал ругать хозяев, те лишь невинно разводили руками и повторяли: «Три тысячи долларов, три тысячи, три тысячи…»

Максим, пытаясь придать своему лицу безразличный вид, полез за карточкой, Майя, оказавшись в неловкой ситуации, зарделась. Аниш скомандовал:

— Не вздумай платить, я буду торговаться, здесь так принято.

Долго торговались, то и дело театрально устремляя руки к небесам, наконец, договорились о семистах долларах. Все пожали друг другу руки и разошлись с чувством великого облегчения.

Аниш стал отчаянно извиняться.

— Это мусульмане: индусы никогда бы не научили ребенка такому трюку. Конечно, можно было торговаться и дальше, но они пристыдили меня, спросив, кто мне дороже — иностранцы или соотечественники? Это реальная цена. Это изумруды и бриллианты в золоте. Я знаю, в России такие вещи значительно дороже.

Анишу нужно было зайти в местную туристическую компанию, и они попрощались до завтра.

Майя с Максимом подошли к магазину, где продавали национальную одежду для женщин. На улице у входа, вопреки привычной картине, не было никаких зазывал. В роскошно оформленной витрине, как живые, стояли манекены, одетые в яркие одежды. Майя взяла Максима за руку и повела в бутик.

У входа их встретила пожилая женщина благородного вида. Поприветствовав гостей традиционным поклоном, она усадила их на диван и предложила напитки. Когда обнаружилось, что молодые люди свободно говорят на английском, завязался разговор об истории Индии и ее традициях. Хозяйка магазина по имени Пунита была поражена осведомленностью Майи в тонкостях индийской культуры.

— Позволю себе спросить, в чем причина такого пристрастия? — осведомилась она.

— Никаких причин, кроме той, что я ощущаю себя индианкой, нет, — ответила Майя.

— А знаете ли Вы, что Вы носите индийское имя? — кротко поинтересовалась Пунита.

— Да, мне поведал об этом наш гид, но причина, по которой мне дали такое имя, мне не известна: я сирота.

— А знаете ли Вы, что оно означает?

— Аниш — наш гид сказал, что так звали богиню, — ответила Майя.

— Имя Майя имеет глубокий теологический смысл, означающий иллюзорность бытия вселенной. По индуистским уложениям единственная реальность — это Брахман, а все остальное майя — иллюзия, мир страданий. Но спасение приходит через познание и озарение. Вы призваны в этот мир, чтобы выстрадать и получить великое озарение.

— Так хорошо это или плохо? — спросил Максим.

— Как и весь мир, — глубокомысленно ответила Пунита.

— Дайте вашу руку, — с нежной улыбкой произнесла она, как если бы говорила: «Будьте любезны, возьмите, пожалуйста».

Эту редчайшую способность — просить с интонацией предложения божественного дара — Майя никогда в своей жизни не встречала. Здесь, в Индии, даже нищие просили подаяние так кротко, с таким стремлением дать, а не взять, что Майе хотелось заглянуть в маленькую ладошку нищего, чтобы увидеть, какое же сокровище ей предлагают.

Пунита пристально рассмотрела левую ладонь, потом правую, потом снова левую, порывалась что-то сказать, затем резко встала и произнесла:

— Я знаю, что вам нужно, — и, извинившись перед Максимом, повела Майю в примерочную комнату.

Через несколько минут из нее вышла божественной красоты индианка и направилась к Максиму. Заметив стремительное движение девушки в свою сторону, он пристально в нее всмотрелся. И лишь тогда, когда незнакомка спросила: - Ну, как я тебе? - он по голосу узнал свою Майю.

— Не может быть, — нараспев, с придыханием произнес ошеломленный Максим. — Превосходно, восхитительно, сказочно величественно! Берем, берем, не снимай, в этом и пойдешь.

На ней было классическое индийское сари, не повседневное, а определенно праздничное.

— Это одежда невесты, но не свадебная, а та, что она носит перед свадьбой, — заметила Пунита.

— Сколько я вам должен? — спросил Максим.

— Нисколько, это мой подарок Майе, она апшегун (обреченная).

Последнее слово Пунита произнесла на хинди.

— Что-что? — не понял Максим.

— Во апшегун, — повторила та и удалилась.

Наступила томительная пустота, ощущение праздника вдруг улетучилось, как дым от благовоний.

— Что она тебе сказала? — спросил Максим.

— Ничего, — ответила Майя, — просто молча одевала меня в одежды, словно специально приготовленные для меня, и делала макияж.

Только теперь Максим понял, почему он совершенно не узнал ее. Никогда не прибегавшая к макияжу Майя была с густо обведенными черной тушью глазами. На лбу между бровями пестрел ярко красный бинди. И без того большие карие, всегда влажные, словно она только что перестала плакать, глаза Майи, были таинственно прекрасны, но теперь, красота эта вызывала ощущение трагизма.

Ситуация становилась нелепой, и они вышли из магазина. Шум автомобилей и оживленный гам прохожих скоро вывел их из оцепенения и, счастливые, они пошли по вечерней Агре, крепко взявшись за руки.

Все оборачивались на эту прекрасную пару влюбленных, не скрывая восхищения. У индусов, однако, прочитывалось непонимание, граничащее с осуждением — ведь она, безусловно, была индуской, а он — явным европейцем, что в Индии все еще считается недопустимым.

***

Утром Максим проснулся от душераздирающего крика Майи. Он разбудил ее и спросил:

— Что случилось?

— Мне приснился страшный сон. Мы летим в самолете, а вокруг нас белые, как молоко, облака, и ты говоришь: «А хочешь, я домчу тебя до Индийского океана на облаке?» — «Хочу, конечно, хочу», — почти кричу я в порыве счастья. Ты открываешь дверь самолета, и мы запрыгиваем на проплывающее мимо облако. Солнце светит так ярко, что слепит глаза, мы бегаем с тобой, как дети, дурачимся, и вдруг ты соскальзываешь и падаешь вниз. Я, не задумываясь, бросаюсь вслед за тобой, и меня охватывает ужас. Стремительный полет леденит тело и буквально выжигает душу. Да, да, душу. Я вижу свое тщедушное, летящее вниз тело и ощущаю, как душа моя сгорает, подобно комете, и мне нестерпимо больно. Страх и отчаяние мучили меня до тех пор, пока я не проснулась.

— Да не обращай ты внимания на эти дурацкие сны, — ответил Максим. — Смотри как нам хорошо. Радуйся жизни.

***

Оказалось, что отель расположен неподалеку от Тадж-Махала. Подошли к дворцовому комплексу. Аниш начал рассказ, словно магическое заклинание.

— Через минуту вы увидите Тадж-Махал — величественный и легендарный, нежный и романтичный. «Слеза на лице вечности», — так метко назвал Тадж-Махал Рабиндранат Тагор в связи с историей любви могольского правителя Шах-Джахана к своей жене Арджуманад Ману Бегам, которую за ее красоту называли Мумтаз Махал, что означает «украшение дворца». Во время родов четырнадцатого ребенка она умерла. Чтобы выразить свою любовь и горечь от потери, Шах-Джахан повелел построить в память любимой жены мавзолей, с которым по своей красоте не могло бы сравниться ни одно сооружение в мире. Через двадцать два года был возведен дворец, величие и красоту которого невозможно передать словами. И именно поэтому вы здесь, и через мгновение вашему взору откроется «Венец Дворцов» — так переводятся с хинди слова Тадж-Махал. Закройте глаза и доверьтесь мне.

Через несколько шагов Аниш попросил открыть глаза. Они стояли перед огромными арочными вратами, символизирующими вход в рай. В центре арки в отдалении виднелся маленький, почти воздушный беломраморный дворец, который приближался и рос с каждым шагом входящего в арку, открывая взору гармоничные минареты и ажурные мраморные решетки. Окутанный голубоватой дымкой утреннего тумана, Тадж-Махал был подобен миражу.

От арки до дворца тянулся водоем, в котором отражалось это величественное сооружение. По сторонам водоема стояли кипарисы, а за ними простирались цветущие сады. От волнения у Майи сдавило горло и перехватило дыхание. Она достала открытку с изображением дворца и сквозь выступившие слезы прочла на обороте.

«На память моей прекрасной индийской принцессе в день рождения! Майя, я мечтаю поскорей вырасти и отвезти тебя в этот самый красивый в мире дворец. Твой родной братик Илюша».

В это самое мгновение она услышала пронзительное: «Майа-а-а». От группы молодых людей, стоявших в отдалении, отделился юноша и бросился к ней. Не понимая, кто кричит, Майя устремилась ему навстречу.

Это был Илья — единственный во вселенной родной человек. Они обнялись и, не отпуская друг друга, словно страшась, что их вновь разлучат, как сговорившись, произносили одни и те же слова: «Это ты, не может быть, не может быть, не может быть».

Майя показала Илюше открытку, и они разрыдались, не сдерживая эмоций. В этих слезах радость встречи перемешивалась с отчаянием утраты самого близкого человека. Сострадательные индийцы окружили их плотным кольцом и молча смотрели на эту трогательную картину. Многие плакали, не понимая в чем дело, подходили и, прикасаясь к их головам, что-то говорили. Эти непонятные слова были настолько добрыми и участливыми, что девочки из группы Ильи тоже расплакались.

— Это мой брат — Илья, — нарушила томительное ожидание окружающих Майя.

Вероятно, то же самое сказал по-французски Илья, и все бросились обнимать и целовать их.

— Ну почему ты не писал? — с обидой спросила Майя.

— Я писал, писал целый год, иногда каждый день, я даже, заподозрив родителей в нежелании нашего общения, сам отправлял конверты, но ответов не получал.

— Я так и думала, — сказала Майя и вновь заплакала. — Познакомьтесь, это мой жених Максим, у нас предсвадебное путешествие, по возвращении домой мы поженимся.

Представился и Илья. В этом году он поступил в университет на искусствоведческий факультет и на рождественские каникулы отправился с группой энтузиастов и фанатом Индии во главе - профессором Жаком в «большое индийское путешествие».

— Наша поездка завершена, и это последняя экскурсия. Рассказывать будет гениальный Жак, он знает Индию лучше любого аборигена. Как у тебя с английским, не забыла? – спросил Илья.

— Я учусь на переводчика.

— А у твоего друга?

— У него хороший разговорный, а что?

— Превосходно, я попрошу Жака рассказывать на английском. Думаю, ради такого случая ребята возражать не будут, и мы с тобой проведем эти счастливые часы вместе.

Артистичный Жак говорил так эмоционально, подробно и убедительно, как будто он был свидетелем всех упомянутых им событий.

Между делом Майя и Илья рассказали друг другу про всю свою жизнь, обменялись всевозможными адресами и поклялись больше никогда в жизни не теряться.

Восхищенный экскурсией, Аниш перед прощанием нарочито громко спросил Жака:

— Сколько я должен вам за мастер-класс?

Смущенный Жак улыбнулся и сказал: - Без вашей истории мои слова пусты.

Все разошлись, возбужденные пережитыми событиями.

— Сегодня самый счастливый день в моей жизни, — заключила Майя.

— А я для тебя ничего не значу? — с обидой произнес Максим.

— Все это произошло не со мной, а с нами. Иначе я себя и не воспринимаю.

Теперь уже Максим едва сдержал слезы от умиления и обнял Майю.

***

Самолет в Кхаджурахо летел так низко, что на земле видны были дома, автомобили и повозки. С высоты птичьего полета создавалось впечатление, что Индия — это сплошной населенный пункт с изредка встречающимися огородами. Именно огородами, а не полями — настолько малы были выгороженные участки земли. Рассматривая туристический проспект Кхаджурахо, Максим пытался шутить по поводу скульптур на храмах любви, но, не поддержанный Майей, стал вместе с ней любоваться земным пейзажем.

В аэропорту их встретил миловидный юноша на вид лет шестнадцати. Он подошел к Максиму и спросил:

— Вы русский Санкт-Петербург?

Выделить их из небольшой группы пассажиров было несложно. В самолете кроме них было четверо англичан, все остальные индийцы. Тем не менее, Максим иронично заметил:

— Или он из местного КГБ, или мы слишком русские.

И, стараясь улыбаться по-европейски, ответил:

— Да, да, мы из России.

— Максим и Майя, — утверждающе спросил юноша и, не дожидаясь ответа, представился. — Меня зовут Сабхаш, я буду вашим гидом в Кхаджурахо, следуйте, пожалуйста, за мной.

Он взял сумку из рук Майи и направился к выходу. Сели в машину, и на протяжении всего пути Сабхаш не произнес ни слова.

Кхаджурахо оказался небольшой туристической деревушкой, рассредоточенной вокруг трех групп храмов, все жители которой бойко занимались туристическим бизнесом.

Приехали в отель, построенный в классическом индийском стиле. Фонтан и многочисленные искусственные водопады приятно журчали и источали прохладу.

— Слушай, мы ему явно не нравимся, — с обидой сказала Майя.

— А почему ты так решила?

— Ну посмотри, как тепло, доброжелательно он общается с соотечественниками и как натянуто и холодно — с нами.

В это время Сабхаш, со смехом обсуждавший что-то на ресепшене, развернулся к ним, напрягся и по-полицейски сурово произнес:

— Ваши паспорта.

— Действительно, — протянул Максим и отдал ему паспорта.

Начали заполнять карточки для заселения в отель.

— Сабхаш, скажите, пожалуйста, мы выбываем из отеля пятого или шестого числа? — спросил Максим.

Сабхаш молчал. Максим повторил вопрос. Сабхаш напрягся всем телом и произнес:

— Я не понимаю.

— По программе мы здесь два дня, а на третий день мы в Варанаси, но когда мы отсюда выезжаем, пятого января вечером или шестого утром, нам неизвестно. Так что писать в карточке?

— Я не понимаю, — четко разделяя слова, с дрожью в голосе повторил Сабхаш.

Максим подошел к портье и задал ему вопрос по-английски. Сабхаш оживился, сам дал исчерпывающий ответ и признался, что плохо владеет русским языком. Конфуз был развеян.

***

Расположились в отеле, позавтракали и отправились на экскурсию.

— Кхаджурахо — огромный храмовый комплекс в центральной части Индии. Всемирную известность он приобрел большей частью благодаря скульптурам, которые изображают сцены из Камасутры. Существует легенда, что Чандраварман, основатель династии Чандела, родился от союза божества Луны и дочери брахмана. Однажды бог Луны Чандела увидел купающуюся в реке молодую девушку Хеммавати. Ее красота поразила бога. Он воспылал к ней страстью, сошел на землю и соблазнил ее. Перед возвращением в небесное царство Чандела пообещал Хеммавати, что она родит сына, который построит большой храм, достойный их неземной любви. У Хеммавати действительно родился сын, вырос и стал правителем. Однажды, уже после смерти матери, ему приснился сон, в котором мать повелела построить храмы, выражающие страсти любви и тщетность человеческих желаний. Чандраварман выполнил пожелание покойной матери и начал строительство храмового комплекса. Все строения были возведены в 9-12 веках, — голосом робота начал рассказ Сабхаш. Говорил он по-русски как по писаному, но некоторые слова были совершенно непонятны. Причем дальше — больше. Он казался им жалким и нелепым. Почувствовав это, Сабхаш сконфузился, его детское лицо вмиг постарело, и он вконец потерялся.

— Династия Чандела правила Кхаджурахо до начала 13-го века, постепенно утрачивая свое могущество в результате мусульманских набегов. Долгое время храмовый комплекс был заброшен, постепенно природные силы разрушили храмовые постройки. Только в 1838 году британский инженер случайно обнаружил в джунглях удивительное место под названием Кхаджурахо. Из восьмидесяти строений храмового комплекса до нас дошли только двадцать два. Все храмовые постройки разделены на три группы в зависимости от их местоположения. Западная группа построек, где мы сейчас находимся, является самой большой. Каждый храм архитектурного комплекса состоит из четырех частей: входного портика, павильона для молящихся, центрального зала и святилища. Для архитектурных сооружений Кхаджурахо характерно наличие изысканной скульптуры. Это самая притягательная особенность Кхаджурахо.

— Слушай, — обратилась Майя к Максиму. — А почему бы ему не вести экскурсию по-английски? Предложи!

Вконец расстроившийся Сабхаш оживился, воспрянул духом и рассказал им, что полгода назад он окончил университет и стал изучать русский язык, который оказался таким сложным, что ему проще было выучить отдельные фразы и весь текст экскурсии на память. Сегодня его первый рабочий день в новом качестве и первая экскурсия на русском языке. Максим не удержался и прыснул со смеха.

— На английском языке я веду экскурсии уже несколько лет, — успокоил их Сабхаш. — Мои родители работают здесь экскурсоводами, так что я с раннего детства знаю Кхаджурахо, как свою квартиру.

И историю, и искусство, и религию Сабхаш действительно знал превосходно. Он пять часов с самозабвением рассказывал им в деталях историю храмового комплекса. Храмы Кхаджурахо потрясали воображение своей ажурной величественностью и разнообразием сюжетов. Здесь были барельефные и скульптурные изображения богов и их окружения, помещенные исключительно на фасадах храмов, в строгом соответствии с индуистскими предписаниями. Отдельно были изображены правители и их семьи, придворная жизнь с учителями и учениками, танцовщицами и музыкантами. Животный мир был представлен слонами, верблюдами, лошадьми, обезьянами, попугаями и другими зверями и птицами.

Но особо выделялись пары и группы, вовлеченные в страстные эротические сюжеты. Скульптурные композиции храма Кандария Махадева, отражая философию, психологию и физиологию человеческой любви, повествовали о различных способах и позициях занятий сексом. Выполненные с шокирующей откровенностью, они отличались филигранной точностью в изображении формы тела, позы, мимики. Некоторые из представленных здесь групповых эротических сцен были весьма экзотичны, особенно сцены с животными. Небольшого размера (около пятидесяти сантиметров в нижних рядах храмов и не более метра-полутора в верхних), эти каменные изваяния передавали жаркое дыхание любви, желания и страсти. Они были как живые, и оттого вызывали некоторое смущение.

— Ты знаешь, — шепнула Майя Максиму на ухо, — а я чувствую здесь какую-то неловкость, у меня ощущение наготы, особенно когда рядом находится чужой мужчина, даже если он с женщиной.

— Любопытно, у меня наоборот, просыпается похотливость хозяина львиного прайда. Здесь я осознаю себя мужчиной, ощущаю уверенность в себе, — ответил Максим.

— Считается, что в древней Индии плотская любовь была основой для философских и религиозных верований и систем. Бог любви Кама много веков занимал в индийском мировоззрении ключевое место. С древнейших времен секс в Индии считался частью многих священных ритуалов, а храмовые комплексы называли книгами искусства любви. Сексуальное соитие воспринималось как деяние, угодное Богу, — заключил повествование Сабхаш.

Вечером они вновь побывали в храмовом комплексе на восхитительном лазерном шоу, повествующем о божествах, Индии, искусстве и любви. Весь следующий день до самого вылета в Варанаси Майя с Максимом,

вдохновленные увиденным, отдавались любовным утехам.

Борис Титов ВИХРИ САНСАРЫ